Длиной в неизвестность

Дверь открылась — никогда раньше Тору не обращал внимания на скрип её петель. Нос обожгло холодом, перед глазами закружили хлопья снега. Юра смотрел под ноги и, по-видимому, совсем не желал поднимать взгляд. Тору увиденное не расстроило — у него был целый вечер, чтобы изменить ситуацию и сделать этот день незабываемым. Он уверенно сжал мёрзнущий кулак: сегодня сама вселенная была на его стороне.

— С наступающим! — Тору с Юрой шагнули вперёд, спустившись со скользких ступенек, когда их встретил коридор летящего снега: белая пыль, переливающаяся красками в фонарном свете, мелькала над головой и осыпалась вниз, попадая на лицо мелкими освежающими каплями.

Выбежавшая из-за угла Кира шумно взорвала хлопушку: конфетти разлетелись по снежной дорожке и упали на одежду праздничной нежностью. Вслед за ней из-за потрескавшейся стены подъезда вышли остальные ребята. Они изначально охотно поддержали план Тору, и сейчас, украшенные шуршащей мишурой, поздравляли друг друга с наступающим праздником. Их перчатки собрали на себе медленно тающие ледяные комья — Тору чувствовал, как вместе с ними тает его неуверенность.

— Сейчас мы идём в метро и едем в центр! — Кира приобняла Юру за плечи и подтолкнула вперёд.

За незатихающими разговорами друзей Тору успевал поглядывать на Юру и следить за его настроением — тот почти всю дорогу молчал и лишь изредка отвечал на вопросы короткими фразами. Кира льнула к нему, как кошка, что-то шептала, и, наверное, даже пыталась поцеловать: по-дружески, но при этом так невинно-откровенно, что замирало дыхание. Она стянула с Юриной руки перчатку, соединила их пальцы в “замок” и поднесла к губам. От неё пахнуло алкоголем, и Тору с пониманием закивал, теснее прижавшись к поручню. Он наблюдал за ними чаще и пристальнее, чем следовало, поэтому вскоре поймал на себе вопросительный взгляд. Казалось, неловкость пропитала весь вагон: сидения стали ещё более неуютными. Совсем как в прошлом. Совсем как в недавнем прошлом.

Тору до сих пор искал в себе знакомые ощущения: прислушивался к сердцебиению и дыханию, ждал, когда тело вновь сведёт дрожью, а голова закружится, ввергнув его в привычное, граничащее с безумием, состояние. Но состояние не менялось: смех и голоса друзей не раздражали, яркий свет не приносил дискомфорта. Тору был спокоен и счастлив, сливаясь с покачиванием поезда.

Огни станции мелькали перед глазами. Он уверенно стоял перед дверями вагона, замечая, как мышцы дрожат от лёгкого напряжения. Обращала ли Кира внимание на такие мелочи? Кто-нибудь из пассажиров думал о своих ногах, когда стоял, и о своём сердце, когда бежал по эскалатору, опаздывая на автобус?

Тору следовал за компанией и старался не отставать: они с Юрой шли в ногу чуть позади и иногда переглядывались. Ветер обжигал щёки, музыка, доносящаяся из кафе и уютных магазинчиков, отвлекала от мыслей. В преддверии праздника, когда вся жизнь стояла на пороге обновления, они множились и перетягивали на себя внимание. Страх перед неизведанным усиливал спящую внутри тревогу, но Тору старался не поддаваться её влиянию. В конце концов, какое ему было дело до будущего, когда перед глазами простиралось живое и чуткое настоящее?

— Холодно, — пожаловалась Кира, замотавшись в Юрин шарф, — может, кофе?

Все согласно закивали и, дождавшись очереди, с блаженством сделали первые глотки горячего напитка.

Юра отрешенно смотрел на стакан, но Тору казалось, что его взгляд стал менее тяжёлым и напряжённым. Во внешности Юры не изменилось ничего, кроме покрасневших щёк, но что-то внутри подсказывало, что его настроение стало бодрее, а значит, план был близок к своей кульминации.

Как Тору и думал, Юре было нужно время, чтобы перестроиться. Насколько удивительна жизнь: даже к веселью приходилось привыкать, как к протезу. Ещё через несколько минут он смеялся, шутил и брал инициативу в свои руки — в нём снова можно было узнать прежнего Юру. Едва не потеряв друг друга в идущем навстречу потоке людей, они поднялись на парящий мост. Проталкиваться сквозь склеившуюся толпу было тяжело: сдавленные рёбра не давали вдохнуть, но Тору не испытывал страха — его переполняла благодарность за возможность находиться здесь, среди близких людей, переполненных счастьем и предвкушением праздничного чуда. Кира, испугавшись гололёда, схватилась за еле держащегося на ногах попавшегося ей под руку Тору. Они могли упасть, как домино, и потянуть за собой половину стоящих рядом картонных человечков с неопределяющимися лицами.