DmC: Рожденные свободными (СИ)

Эта фотография буквально отдавала фальшью. Анна отвела от нее взгляд, напоследок подумав, не вырезать ли оттуда портреты детей, чтобы хранить их при себе. Эйб вел себя как последняя свинья, не позволяя бывшей жене даже приблизиться к детям, называл ее «слишком грязной». Ей всегда хотелось плюнуть ему в лицо за такие слова и громогласно рассказать, каково на самом деле женщине девять месяцев трястись не только за свою жизнь, но и за другие две, совсем слабые и беспомощные. Но опять же — Анна была полицейским, а полицейский никогда не повысит голос на гражданина или старшего по званию, никогда не будет стрелять в невинных людей, никогда не пошлет в задницу своего босса, решившего проверить упругость твоих ягодиц болезненным щипком.

Анне становилось дурно от такого количества ограничений, но она не могла бросить работу. Когда-то в детстве она мечтала стать полицейским, мысль о том, что она будет защищать слабых, приятно будоражила ее кровь. Но реальность оказалась куда злее, чем рассчитывала Анна — вместо защиты мирных граждан ей приходилось таскаться по трущобам Лимбо-Сити, выискивать норы и лазейки торговцев оружием, наркодилеров и сутенеров, чтобы отправить их в руки правосудия. Но чем яростнее Анна этим занималась, тем больше возникало новых группировок.

— Мэм?

Она тряхнула головой — мокрые капли с волос веером рассыпались по виниловым темным обоям.

— Прости, Бобби, я еще не проснулась.

— Знаете, я бы на Вашем месте взял отпуск. У Вас и без того напряженная работа, а Вы не отдыхали уже года два, как… — тут Грейсон запнулся, понимая, что разговор ушел не в ту тему.

— Знаю, знаю, — Анна прислонилась мокрой спиной к стене, чувствуя, как от ее разгоряченного тела идет пар. — Так что там с улицей Матисона? Что за клуб?

— Вроде он называется «Голубые Ангелы». Руководит им некий… — в трубке раздался шелест бумаг, напоминающий Анне о прохладном ветре в городском парке.

— Вот, Роберт Оуэн. Скорее всего, подставное лицо, потому как в его досье он всего лишь клерк в какой-то Богом забытой налоговой фирме.

— Уууу-гу, — отозвалась Анна, потянувшись было за полотенцем, но передумала. Прохлада тогда быстро покинет ее, и она расплавится точно пломбир. — Еще что-нибудь есть?

— Остальное я пришлю Вам по факсу, мэм.

Она моргнула:

— Бобби, у меня же нет факса.

— Как это? Я же вам выдал на него деньги на прошлой неделе!

О дьявол, подумала Анна, вспоминая. Конечно, он дал ей неплохую сумму, но она начисто забыла, на что именно, и спустила деньги на виски и транквилизаторы, проникнув в очередную банду дилеров. Признаваться в собственной рассеянности было стыдно.

— Прости, я не хотела тебе говорить… У меня украли эти деньги. Какой-то ублюдок обчистил мою квартиру, пока я была на работе.

— Вот как, — протянул Грейсон, и Анна уловила в его интонациях недоверие. Она поспешила сменить тему:

— Может, мне стоит зайти к тебе, чтобы лично все просмотреть?

— Хорошая мысль! — радостно откликнулся Бобби, и женщина представила себе, что ее собеседник наверняка уже отплясывает на столе «Буги-вуги», предвкушая встречу со своей возлюбленной старой клячей. Она подавила смешок и уточнила:

— Через час сойдет?

— Несомненно. Мистер Шуз застрял здесь надолго, у него куча бумажной работы.

— Тогда жди, — и, прежде чем Бобби успел что-то сказать, Анна бросила трубку. Ее рука, покрытая высыхающими каплями воды, была усеяна синяками и красноватыми пятнами. Анна закатила глаза.

Как давно это началось? Она уже не помнила, но была уверена, что ее путь по кругам Ада начался еще до развода. Тогда она решила принять участие в операции по поимке одного преступного синдиката, весьма неплохо укоренившегося в Лимбо-Сити посредством распространения наркотиков, доставляемых откуда-то из Швейцарии. Анна была засланным казачком, отчаявшейся бедной женщиной, лишенной семьи, любви и надежды на светлое будущее. Тогда она впервые познала изнанку зла, с которым так яростно боролась.

Поначалу ей было хорошо — в голове было пусто, все проблемы, занимавшие ее, улетали, словно пушинки одуванчиков. Но потом она выла от боли и разочарования, что блаженное небытие, о котором она когда-то знала только лишь по Библии, отпустило ее так быстро. Анна начала искать способ вернуться в желанную Страну Чудес, вызываясь добровольцем во все операции, связанные с какими-либо наркотиками.

О ее пристрастии узнал Эйб — видит Бог, их скандал длился целые сутки, а детей предусмотрительно отвезли к сестре ее мужа. Кончилось все разводом, и Эйб, пользуясь своим влиянием в полиции, всячески отстранял свою бывшую жену-сослуживицу от любых дел, связанных с дурью. Кто знает, что им руководило — совесть, жалость, или что еще. Но они отдалились друг от друга, стали совсем чужими. Лишь дети напоминали Анне о ее прежней жизни, да и с теми она не могла увидеться.

Радио в спальне щелкнуло — в доме снова вырубилось электричество. Анна выругалась и пошла одеваться.

*