Дмитрий Русский

- Да причем здесь моя мать! Ты о себе подумай. Десятый класс, выпускной на носу. А дальше?

- Мы с Игорем поступать поедем. Вдвоём легче. И мне не так страшно.

- А я о чём талдычу?!  Областной город, шансы возрастают: среди студентов кого только нет. Детки продвинутых всяких. Подцепишь парня крутого.

- Снова да ладом! Я ведь русским языком говорю: кроме Игоря мне никто не нужен. Он меня любит.

- С тобой говорить бесполезно! И что? По общагам перебиваться? Нищету плодить? Нет уж.  Мне, например, такого счастья даром не надо.

- А ты? Сразу замуж? За Антона?

- Если получится…. Но это – первый этап. Дальше видно будет.

Они попрощались и разошлись в разные стороны, а Митяй оказался в той же маленькой комнатке, где в прошлый раз мать разговаривала с дочкой. Прошли годы, но как будто продолжался всё тот же разговор:

- Мам, ты платье Вике в Москву заказала?

- Да. Обещала на той неделе. Правда, дороже, чем я думала. Ну да ладно. Зато уж такого точно ни у кого не будет. Обзавидуются все.

- Классно! Туфли я, наконец, сегодня присмотрела. Можно идти покупать. Но – дорогущие.

- Да ладно, они на свадьбу пригодятся.

- А что?… Ты думаешь?…

- Да.  Если Антон поступит, то уедет. Вокруг него сколько там девочек заклубится? С его-то папой мэром, да папиными денежками.

- Ты думаешь, надо спешить?

- А ты сама как думаешь?

Облупившиеся стены больничной палаты  выкрашены тёмно-зелёной краской. Возле постели матери – Люся и, видимо, тот самый Антон. Мать говорила с трудом:

- Вот и на свадьбе не погуляю. Вы надолго не откладывайте, мало ли что люди скажут. Вам жить, не им. Антон, ты уедешь?

- Нет, теперь я Люсю не оставлю. На следующий год поступлю, подготовлюсь получше.

- А армия?

- Отец казал, что эту проблему решит.

- Ну, слава Богу.  Теперь я уйду спокойно. С тобой её оставляю. Живите, жизни радуйтесь. Всё у вас хорошо начинается. Жалко, что ребёночка не увижу….

А потом пошел «видеоряд». Картинки сменяли одна другую. Митяй увидел и похороны, и кусочек шикарной свадьбы, и проводы в роддом. А потом – именно то, что подслушал в детстве, стоя босиком на холодном полу возле «сестринской» в Доме ребёнка: о подмене родившегося мальчика на умершего. И печальную Люсю, вышедшую из роддома, и поездку на могилу якобы своего малыша, где она рыдала и бросалась на маленький холмик, заваленный цветами.

Дальше события развивались быстро: какие-то бесконечные компании, поздние возвращения домой, ругань с Антоном и его родителями и, наконец, последний разговор, когда Люся поставила ультиматум: если ей дадут деньги, то она уедет из этого осточертевшего городка в Москву, где ждёт её другая, счастливая жизнь. И опять она скандалила, настаивая на огромной сумме.

Московская жизнь матери прокрутилась перед глазами Митяя с огромной скоростью, пока  «кадр» не остановился на железнодорожном вокзале Ковчайска, где из общего вагона вышла та женщина, которая будет потом сидеть на остановке и бежать, выкрикивая проклятия, за велосипедом Тимура.

* * *

Зарком всё так же сидел, разглядывая что-то на другом берегу. И лопотали трясогузки, подёргивая маятничками хвостов. Солнце стояло в зените, песок стал горячим. Митяй разделся и пошёл к реке. Он плыл, и слёзы смешивались с водой.

Вышел, отряхнулся,  мотая головой. Подсел к Заркому.

- Да, я всё видел. Знаешь, о чём раньше думал? Что должен защитить мать там, в прошлом. И хотел сделать главное – поменять судьбу, дать ей нормального сына.

- Но она бросила бы и его. Не в роддоме, а в жизни. Понимаешь меня?

- Наверное, так. И что теперь делать?

- Идти дальше. Ты смог создать Оберег. Сам. Теперь его сила будет работать на тебя. Такой закон. И это – правильно.

- Почему в жизни, Зарком, редко бывает – правильно?

- Это кажется. На самом деле реальность создаёшь именно ты. Когда выбираешь ты, а не тебя.  Поймёшь это, и всё встанет на свои места.

- Спасибо тебе, Зарком.

Теперь предстояла встреча с Тимуром. И что он скажет ему? Впервые Митяй понял бессилие слов.

Он ждал Тимура. Вышел, прислонился к стене в коридоре и не стал включать свет. Просто оставил открытой дверь в свою комнату, и освещенный квадрат на паркете казался окном. Тимур пересёк его, спрыгнул с велосипеда и встал рядом.

- Здравствуй, Тимур. Объяснять долго, и боюсь, у меня не получится. Я покажу.

Митяй взял его за руку и держал крепко, пока тот не просмотрел до конца эпизод, который начался грозой, а закончился шумом падающей сосны и коротким вскриком мальчика.

- Я умер?

- Да, Тимур.

- А та женщина…Она говорила правду?

- Это моя мать. И она сказала правду.

- Значит… это ты – мой брат?

- Получается, да. Я этого тоже не знал.

Он положил руку на худенькое плечо Тимура. Потом притянул к себе, и тот уткнулся лицом в грудь. Тимур поднял голову:

- Митяй, но они ведь не знают о тебе. И остались совсем одни. Ты не представляешь, какой хороший у нас отец… И мама… Наверное, плачет целыми днями. Она говорила «сыночка мой». И ещё – «больше жизни люблю тебя». А я думал, разве так можно – больше жизни?  Ты пойдёшь к ним? Скажешь?

- Не знаю, Тимур. Честно, не знаю.

- Я прошу тебя…