Дмитрий Запольский (Russian Edition)

Таня была из многодетной семьи: восемь братьев и сестер. Самая старшая. В 17 лет мама сказала: иди работай! Кем хочешь, но помни: нам нужны деньги. Отец-водопроводчик спился окончательно, пособия на детей копеечные, а покупать нужно не только еду, но и учебники, и школьную форму, и путевки в летний лагерь, и еще много чего. Таня не хотела торговать собой, силенок улицу подметать тоже не было. А мечтала она о карьере актрисы. В соседней квартире жил народный артист и депутат Олег Басилашвили, напротив — бывший директор ГТРК «Петербург — Пятый канал» Бэлла Куркова, тоже депутат Верховного совета РСФСР.

И Таня пошла работать официанткой. Впоследствии она, достаточно набожная девушка, будет ставить свечки в церкви за то, что сосед выслушал ее и набрал по телефону Путина, когда она в крови и слезах позвонила в его квартиру поздним августовским вечером и молча рухнула на пороге без сил. Ее насиловал охранник ресторана в подсобке за то, что она сказала своему пятнадцатилетнему брату никогда больше не приходить к ней на работу и вообще не приближаться к плавучему ресторану напротив Меншиковского дворца.

Насиловали ее по приказу хозяина.

—Лучше убей,— кричала Татьяна,— утопи! Но не трогай! Но охранник с хозяином только гоготали в ответ:

—Утопим, но сначала приведи братика!

Ее привязали к штурвалу в рубке парохода-ресторана и загнали внутрь горлышко от итальянской бутылки из-под ликера Galliano — длинное и узкое. Она звала на помощь, кричала так, что слышали гуляющие по Университетской набережной. А потом хозяин сказал:

—Ну что ты ревешь? Вот тебе тысяча долларов, чтобы не обидно было.

И отслюнил ей десять купюр.

Ни охранник, ни хозяин не удовлетворили свои физиологические желания — они получили удовольствие от самого акта насилия. Таня знала, что в плавучем ресторане такие порядки: увольнявшимся поварам ломали пальцы, чтобы они не могли работать на конкурентов, но выплачивали за это огромные компенсации. Ей это казалось дикостью, бредом, извращенной фантазией.

Официанты и другая обслуга знали, что их хозяин — человек чудовищной жестокости. Они слышали про его дружбу с Путиным — точнее, не столько про дружбу, сколько про тесную связь, про нечто, что скрепляло их намертво. И не верили слухам. Все-таки невозможно такое представить: человек с ядерным чемоданчиком, держащий в страхе и повиновении свою свиту, небожитель, всесильный и всемогущий лидер страны — и жалкий холуй, способный поджарить котлету по-киевски, виртуозно взмахивающий отбитой в блин куриной филешкой! Что их объединяет? Что сплавило эти две судьбы: штирлица, ставшего по иронии судьбы руководителем огромной державы, и засиженного в зонах кота-сутенера, торгующего малолетними мальчиками и ставшего тоже всесильным на своем ржавом кораблике, обмазанном свежей краской прямо поверх кровавых пятен коррозии? А может, эти самые мальчики и сплавили? Потому что других версий просто нет!

Почему Пригожин ощущает свою безнаказанность настолько, что может так обращаться со своими работниками: насиловать, увечить, уничтожать? Таня поняла, что изнасилование было не просто актом мести, а некой сакральной жертвой — ее тело «обменяли» на брата. Тот учился в кулинарной школе и как-то раз, случайно зайдя к сестре днем на работу, попался на глаза боссу. Хозяин усадил его за отдельный столик и поведал, что ему нужен ученик — именно такой, юный и симпатичный. И что у брата будет блестящая карьера: босс сделает из него шеф-повара, он будет работать на «самой главной кухне страны», у него будет свой кабинет в Кремле и своя спальня. И у него тоже будет свой повар!

Таня взяла эту тысячу долларов у хозяина. С омерзением положила в карман джинсов, залитых кровью, и отнесла маме, которая так обрадовалась, что даже не обратила внимания на избитую изнасилованную дочку. И Таня нашла в себе силы позвонить в соседнюю квартиру, сказав сквозь замочную скважину:

—Дядя Олег! Я вас умоляю, спасите брата!

Басилашвили набрал Путина, и они долго говорили. Неизвестно о чем. Дочка Басилашвили Ксюша потащила Таню в ванную комнату. Кричала папе, что срочно нужно вызвать полицию, ехать на экспертизу, писать заявление, но папа остановил ее:

—Не бойся за брата, ему просто больше не надо там появляться. Да и тебе, судя по всему, тоже. А в полицию звонить, наверное, бессмысленно. Впрочем, как знаешь. Я сделал все, что мог.

Таня больше не вышла на работу. И в полицию не заявила — оставила эту историю в глубине себя. Рассказала мне ее только один раз, заливаясь слезами. Она училась на моем курсе в Государственной академии театрального искусства. Стала актрисой, но ненадолго — вскоре вышла замуж и родила сына. Потом еще. И еще. Сейчас у нее пятеро. А брат стал шеф-поваром на плавучем ресторане, но не в России, а на огромном круизном лайнере, что приписан к кипрскому порту. Содержит старую маму и сестре помогает детей поднимать, ибо муж у нее тоже актер и зарабатывает мало.