Дневник

Мисти припала к земле, вжавшись ладонями в грязь, готовая схватить Табби в охапку и бежать.

Табби проскальзывает мимо нее, и Мисти говорит:

— Нет!

Резко выбросив руку вперед, Мисти хватает воздух за спиной своего ребенка.

Проходит секунда, другая, и вот Табби подходит вплотную к тому человеку и кладет руку в его раскрытую ладонь.

За эти две секунды Мисти понимает, что она хреновая мать.

Питер, ты женился на трусихе. Мисти так и осталась на месте, припав к земле. Если честно, она слегка отклонилась назад, готовясь бежать без оглядки в другую сторону. В художке не учат приемам рукопашного боя.

Табби оборачивается к ней, улыбается и говорит:

— Мам, ты совсем не в себе?

Она хватается двумя руками за вытянутую руку того человека и подтягивается, болтая ногами в воздухе. Она говорит:

— Это просто Аполлон, вот и все.

Рядом с мужчиной, почти полностью скрытое опавшими листьями, лежит мертвое тело. Женское тело. Бледная белая грудь с тонкими голубыми венами. Оторванная белая рука.

Мисти так и застыла, припав к земле.

Табби отпускает руку мужчины и идет туда, куда смотрит Мисти. Табби смахивает листья с мертвого белого лица и говорит:

— Это Диана.

Она смотрит на Мисти, припавшую к земле, и закатывает глаза.

— Это статуи, мам.

Статуи.

Табби подходит и берет Мисти за руку. Она тянет маму за руку и помогает ей встать на ноги. Она говорит:

— Понимаешь? Статуи. Ты же художница.

Табби тянет ее за собой. Стоящий мужчина: потускневшая темная бронза в прожилках лишайника, голый мужчина с ногами, привинченными к пьедесталу, погребенному в кустах рядом с тропинкой. В глазах вырезаны очертания радужных оболочек и есть углубления-зрачки, в древнеримской манере. Его голые руки и ноги идеально соразмерны торсу. Золотое сечение. Правило гармоничной пропорции соблюдается неукоснительно.

Древнегреческая формула, отвечающая на вопрос, почему мы любим то, что любим. Та самая кома художественного образования.

Женщина на земле — расколотый белый мрамор. Розовая рука Табби смахивает листья и травинки с длинных белых бедер, скромные складочки бледной мраморной промежности сходятся под резным фиговым листком. Гладкие пальцы и руки, локти без единой морщинки или вмятины. Резные мраморные волосы ниспадают скульптурными белыми локонами.

Табби показывает розовой рукой на пустой пьедестал на другой стороне тропинки, напротив бронзового изваяния, и говорит:

— Диана упала задолго до того, как мы с ней познакомились.

Бронзовая икроножная мышца на ощупь холодная, но отлита так мастерски, что очерчено каждое сухожилие, каждый рельефный мускул. Мисти ведет рукой вверх по холодной металлической ноге и говорит:

— Ты бывала здесь раньше?

— У Аполлона нет члена, — говорит Табби. — Я уже смотрела.

Мисти отдергивает руку от фигового листка, что прикрывает бронзовый пах статуи. Она говорит:

— Кто тебя сюда привел?

— Ба привела, — говорит Табби. — Мы с ней ходим сюда постоянно.

Табби наклоняется, чтобы потереться щекой о гладкую мраморную щеку Дианы.

Бронзовая статуя, Аполлон, это наверняка копия девятнадцатого века. Может быть, начала восемнадцатого. Это не может быть подлинник, древнеримский или древнегреческий. Иначе он стоял бы в музее.

— Зачем они здесь? — говорит Мисти. — Бабушка тебе говорила?

Табби пожимает плечами. Она протягивает Мисти руку и говорит:

— Тут есть еще кое-что.

Она говорит:

— Пойдем, я тебе покажу.

Еще кое-что.

Табби ведет ее через лес, что опоясывает мыс, и они находят солнечные часы, лежащие в высокой траве и покрытые плотным налетом темно-зеленой патины. Они находят фонтан, широкий, как плавательный бассейн, наполненный валежником и желудями.

Они проходят мимо грота, прорытого в склоне холма. Темный вход обрамляют замшелые колонны, а сам он закрыт скрепленными цепью решетчатыми металлическими воротами. Над входом — каменная арка с замковым камнем посередине. Похоже на миниатюрное здание банка. Фасад заплесневелого Капитолия, вросшего в землю. Резные ангелы держат в руках каменные гирлянды из яблок, груш и винограда. Каменные цветочные венки. Все испачкано грязью, надтреснуто, разорвано древесными корнями.

То и дело встречаются растения, которых здесь быть не должно. Вьющаяся роза душит дуб, взбирается на высоту в пятьдесят футов и цветет пышным цветом над кроной дерева. Листья тюльпанов сморщились и пожелтели на летней жаре. Высоченная стена веток и листьев оказалась огромным кустом сирени.

Сирень и тюльпаны — не местные виды растений.

Их здесь быть не должно.

На лугу в центре мыса их ждет Грейс Уилмот. Сидит на пледе, расстеленном на траве. Вокруг нее цветут розовые и синие васильки и маленькие белые ромашки. Плетеная корзина для пикников открыта, над ней жужжат мухи.

Грейс встает на колени, протягивает Мисти бокал красного вина и говорит:

— Мисти, ты вернулась. На, держи.

Мисти берет вино и отпивает глоточек.

— Табби показала мне статуи, — говорит Мисти. — Что здесь было раньше?

Грейс поднимается на ноги и говорит:

— Табби, собирайся. Нам пора идти.

Табби берет с пледа свой свитер.

И Мисти говорит:

— Мы же только пришли.

Грейс вручает ей тарелку с сандвичем и говорит: