Дневник

— «Бриллиантовый красный», или «йодная киноварь», — соединение ртути и йода. Черная «жженая кость» это и есть обожженные кости…

16 августа

Краска «жженая кость» это и есть обожженные кости.

Шеллак — испражнения тлей на листьях и ветках растений. «Франкфуртская черная» краска — жженые виноградные лозы. Для масляных красок используют масло грецких орехов или семян мака. Чем больше ты узнаешь об искусстве, тем больше оно походит на колдовство. Все измельчается, растирается, смешивается, запекается. То ли зельеварение, то ли просто кулинария.

Мисти все говорила и говорила, но уже в другой день, в другой галерее. Это было в музее, ее картина с высокой каменной церковью уже висела, приклеенная к стене, между Моне и Ренуаром. Сама Мисти сидела на холодном полу, взгромоздившись верхом на Питера. Дело близилось к вечеру, в музее не было ни души. Идеальная голова Питера с длинными черными волосами вжималась в пол. Он запустил обе руки ей под свитер и теребил ее соски.

Ты запустил обе руки ей под свитер.

Психологи-бихевиористы считают, что люди совокупляются лицом к лицу благодаря женской груди. Женщины с пышным бюстом привлекали больше партнеров, которым нравилось ласкать грудь во время полового акта. Чем больше секса, тем больше рождалось детей, в том числе — женщин, унаследовавших большую грудь. Что порождало еще больше секса лицом к лицу.

Там, на полу в зале музея, когда Питер ласкал ее грудь, когда его возбужденный член шевелился в штанах, Мисти сидела на нем верхом и говорила об Уильяме Тернере, говорила о том, что альпийский пейзаж в его «Переходе Ганнибала через Альпы» списан с йоркширских природных красот, весьма впечатливших Тернера во время поездки по графству.

Еще один пример того, что все — автопортрет.

Мисти рассказывала Питеру обо всем, чему их учили на истории искусства. Рембрандт наносил краски таким толстым слоем, что люди шутили, будто каждый его портрет можно поднять за нос.

Ее волосы отяжелели от пота и падали на лицо. Ее мясистые ноги тряслись, но все-таки удерживали ее в сидячем положении. Пока она терлась лобком о бугор в штанах Питера.

Его пальцы еще крепче стиснули ее грудь. Его бедра дернулись вверх, круговые мышцы глаз судорожно сократились, заставив его зажмуриться. Мышцы, опускающие угол рта, оттянули нижнюю губу вниз, так что стали видны его зубы. Его желтые от кофе зубы кусали воздух.

Горячая влага толчками хлынула из Мисти, возбужденный член Питера запульсировал под ней, и время остановилось. Они оба перестали дышать на одну, две, три, четыре, пять, шесть, семь долгих секунд.

Потом оба выдохлись. Сникли. Тело Питера расслабилось на влажном полу. Мисти распласталась на нем. Их одежда намокла от пота и липла к коже.

Картина с высокой каменной церковью взирала на них со стены.

И тут в зал вошел музейный смотритель.

20 августа — Луна в третьей четверти

Голос Грейс в темноте, он говорит Мисти:

— Твои работы купят свободу всей нашей семье.

Он говорит:

— Мы избавимся от летних приезжих на десятки лет вперед.

Если Питер так и не очнется, из всех Уилмотов останутся только Грейс и Мисти.

Если ты не очнешься, Уилмотов больше не будет.

Слышно, как Грейс что-то режет ножницами, медленно, вдумчиво.

Из грязи в князи и снова в грязь за три поколения. Какой смысл восстанавливать семейное состояние? Пусть дом отходит католикам. Пусть приезжие заполонят остров. Теперь, когда Табби мертва, у Уилмотов нет будущего. Им не во что вкладывать капитал.

Грейс говорит:

— Твои работы — дар будущему, и всякий, кто попытается тебе помешать, будет проклят историей.

Пока Мисти рисует, руки Грейс чем-то обматывают ее талию, потом предплечья и шею. Что-то трется о кожу, легкое, мягкое.

— Мисти, милая, у тебя талия — семнадцать дюймов, — говорит Грейс.

Это портновский сантиметр.

Что-то гладкое проскальзывает между ее губами, и голос Грейс говорит:

— Пора пить лекарство.

В рот проникает соломинка, и Мисти отпивает чуть-чуть воды. Просто чтобы проглотить капсулу.

В 1819 году Теодор Жерико написал свой шедевр, «Плот “Медузы”». На картине изображен плот с десятью уцелевшими людьми, спасшимися после кораблекрушения. Сначала на том плоту было сто сорок семь человек, но через две недели скитаний по морю в живых осталось лишь десять. Как раз в это время Жерико бросил беременную любовницу. Чтобы наказать себя, он обрил голову налысо. Он не общался с друзьями почти два года, практически не выходил из своей мастерской. Ему было двадцать семь лет, и он жил затворником, работая над картиной. В окружении умирающих людей и трупов, которых он изучал для своего полотна. Несколько раз он пытался покончить с собой и умер в тридцать два года.

Грейс говорит:

— Мы все умрем.

Она говорит:

— Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать что-то, что переживет нас в веках.

Она прикладывает сантиметр к ноге Мисти. Измеряет длину.

Что-то гладкое и прохладное скользит по щеке Мисти, и голос Грейс говорит:

— Чувствуешь?

Грейс говорит:

— Это атлас. Я шью тебе платье на открытие выставки.

Вместо «платье» Мисти слышится саван.