Дневник

Просто, чтобы ты не чувствовал себя мерзавцем: Мисти бросает твоего ребенка точно так же, как ты собирался бросить их обеих. Твоя жена — все такая же трусиха. Как и в тот день, когда она собиралась бежать, когда ей показалось, что бронзовая статуя собиралась убить Табби — единственного человека на острове, на которого Мисти не наплевать. Ни Грейс. Ни летние люди. Здесь нет ни единого человека, кого Мисти надо спасать.

Кроме Табби.

26 августа

Просто для сведения: ты все такой же мерзавец, каких поискать. Эгоистичный, ленивый, никчемный, бесхребетный кусок дерьма. Да, ты собирался спасти свою жену, но ты собирался бросить ее. Глупый безмозглый мудила. Милый мой недоумок.

Но теперь Мисти знает, что ты чувствовал.

Сегодня твой 157-й день в качестве овоща. И ее первый день.

Сегодня Мисти три часа провела за рулем, чтобы приехать к тебе в больницу и посидеть рядом с тобой.

Просто для сведения: Мисти спрашивает тебя:

— Это нормально — убивать чужаков, чтобы сохранить привычный уклад для людей, которых ты любишь?

Ну, или думаешь, что любишь.

Да, с каждым годом на остров приезжает все больше и больше туристов, это значит, что с каждым годом на острове все больше мусора. Запасы питьевой воды сокращаются. Но невозможно препятствовать росту. Это не по-американски. Эгоизм. Тирания. Зло. Каждый ребенок имеет право на жизнь. Каждый человек имеет право жить там, где ему позволяют средства. У нас есть право искать свое счастье везде, куда мы можем уехать, улететь, уплыть. Везде, куда заведет нас погоня за лучшей долей. Да, если слишком много людей одновременно устремляется в одно и то же место, они неизбежно его разрушают — но это система сдержек и противовесов, основа рыночной саморегуляции.

Таким образом, единственный способ спасти свой дом — это собственноручно его разрушить. Сделать так, чтобы мир ужаснулся и обходил его стороной.

Нет никакого ОСС. Есть только люди, которые хотят спасти свой мир от вмешательства извне.

В душе Мисти и сама ненавидит этих людей, этих захватчиков, этих агрессоров, наводняющих остров, чтобы разрушить привычный ей уклад жизни, чтобы испоганить детство ее ребенку. Все эти праздные туристы с их неудачными браками и приемными детьми, с их пристрастием к наркотикам, сомнительной моралью и дутыми статусными атрибутами — Мисти не хочет таких друзей своему ребенку.

Твоему ребенку.

Их ребенку.

Чтобы спасти Табби, Мисти может позволить случиться тому, что случается каждый раз. Пусть оно случится опять. Выставка картин. Что бы ни произошло на открытии выставки, пусть островная легенда сбывается снова. И может быть, Уэйтенси будет спасен.

«Мы убьем всех детей Божьих, чтобы спасти своих собственных».

А может быть, они смогут дать Табби что-то получше, чем спокойное будущее, без трудностей и испытаний, безоблачное и надежное.

И теперь, сидя у твоей койки, Мисти наклоняется и целует твой отекший покрасневший лоб.

Это не страшно, что ты никогда не любил ее, Питер. Мисти любила тебя.

Хотя бы за то, что ты верил в нее. Верил в то, что она может стать великой художницей и спасительницей. Кем-то большим, чем обычный технический иллюстратор или рекламный рисовальщик. Кем-то большим, чем человек — даже так. Мисти любит тебя за это.

Ты что-нибудь чувствуешь?

Просто для сведения: ей очень жаль Энджела Делапорта. Ей очень жаль, что ты вырос внутри этой мудацкой легенды. Ей очень жаль, что она встретила тебя.

27 августа — Новолуние

Грейс крутит рукой в воздухе между ними, ее ногти — желтые и рифленые под прозрачным лаком, она крутит рукой и говорит:

— Мисти, милочка, повернись. Я хочу посмотреть, как сидит спина.

Когда Мисти в первый раз сталкивается с Грейс в день открытия выставки, первое, что говорит ей Грейс:

— Я знала, что это платье очень тебе подойдет.

Все это происходит в старом доме Уилмотов на Березовой улице. Дверной проем прежней спальни Мисти запечатан прозрачной пленкой и желтой полицейской лентой. Капсула времени. Дар будущему. Сквозь пластик видно, что матрас забрали. С лампы на тумбочке сняли абажур. На обоях над изголовьем — какие-то темные пятна. Почерк брызнувшей крови. На подоконнике и дверном косяке белая краска испачкана черным дактилоскопическим порошком. Ковер искрещен глубокими свежими дорожками от пылесоса. Невидимую пыль мертвой кожи Энджела Делапорта, ее всю собрали для анализа ДНК.

Твоя прежняя спальня.

На стене над пустой кроватью — рисунок Мисти, ее антикварное кресло. Которое Мисти нарисовала с закрытыми глазами на мысе Уэйтенси. Когда статуя из галлюцинации приходила ее убить. Рисунок забрызган кровью.

Сейчас, в другой спальне, в спальне Грейс на другой стороне коридора, Мисти говорит, давайте без глупостей. У дома стоит полицейская патрульная машина с материка. Если Мисти не выйдет к ним через десять минут, они войдут в дом с пистолетами наголо.

Грейс сидит на мягком розовом табурете у туалетного столика, на стеклянной столешнице разбросаны драгоценности и флаконы духов. Ее серебряное ручное зеркало и расчески.

Сувениры богатства.

Грейс говорит: