Дневник

Какой-то мужчина кричит:

— Мисти, душенька, прекращай свой спектакль.

Женщина кричит:

— Раздвигайте занавес, и давайте уже закончим.

Мужчина и женщина, это Харроу и Грейс. Между ними — Табби, они держат ее за руки. Глаза Табби заклеены скотчем.

— Эти люди, — кричит Мисти, указывая на Грейс и Харроу.

Волосы падают ей на лицо, Мисти кричит:

— Эти злые люди, они использовали своего сына, чтобы я забеременела!

Мисти кричит:

— Они держат моего ребенка!

Она кричит:

— Не ждите, когда откроется занавес. Когда он откроется, будет поздно!

Детектив Стилтон подходит к стулу. Один шаг, и вот он уже встал на стул. Еще один шаг, и он стоит рядом с Мисти на шестом столике. Огромный занавес пока закрыт. Правда обо всем, она в каких-то трех дюймах у них за спиной.

— Да! — кричит еще одна женщина.

Это старуха Таппер, ее черепашья шея вжимается в кружевной воротник платья, и она кричит:

— Покажи нам, Мисти!

— Покажи нам! — кричит старик Вудз, опираясь на трость.

Стилтон прячет одну руку за спину и говорит:

— Вам почти удалось убедить меня в том, что вы в здравом уме.

Его рука появляется из-за спины, держит наручники. Он защелкивает их на запястьях Мисти и тащит ее прочь, мимо Табби с заклеенными глазами, мимо всех этих летних людей, качающих головами. Мимо старой аристократии острова Уэйтенси. Обратно на лесную поляну в зеленом бархатном вестибюле.

— Мой ребенок, — говорит Мисти. — Она все еще там. Надо забрать мою дочь.

Детектив Стилтон передает ее своему помощнику в коричневой униформе и говорит:

— Вашу дочь, которая, как вы говорили, мертва?

Они инсценировали ее смерть. Все наблюдают за ними, все застыли, как статуи. Свои собственные автопортреты.

Снаружи, у крыльца отеля, помощник детектива открывает заднюю дверь патрульной машины. Детектив Стилтон говорит:

— Мисти Уилмот, вы арестованы за покушение на убийство вашего мужа, Питера Уилмота, и за убийство Энджела Делапорта.

Мисти была вся в крови на следующее утро после того, как Энджела зарезали в ее постели. Энджел собирался увести у нее мужа. Именно Мисти нашла тело Питера в гараже.

Сильные руки заталкивают ее на заднее сиденье патрульной машины.

Внутри, в отеле, репортер говорит:

— Леди и джентльмены, пришло время торжественного открытия.

— Отвезите ее в участок. Возьмите отпечатки пальцев. Потом — в камеру предварительного заключения, — говорит детектив.

Он хлопает помощника по спине и говорит:

— Пойду посмотрю, из-за чего весь сыр-бор.

28 августа

Платон утверждал: мы живем в темной пещере, скованные цепями. Эти оковы не дают нам сдвинуться с места, и мы можем видеть лишь заднюю стену пещеры. Мы видим лишь тени, пляшущие на стене. Может быть, это тени чего-то, что движется снаружи. Может быть, это тени людей, прикованных рядом с нами.

Может быть, каждый из нас видит только свою собственную тень.

Карл Юнг называл это нашей борьбой с тенью. Он говорил, мы не видим других. Мы видим только аспекты собственной личности, которые отбрасываем на ближних. Тени. Проекции. Наши ассоциации.

Точно так же, как старые живописцы сидели в крошечной темной комнате и обводили проекцию предмета, располагавшегося снаружи, за крохотным окошком, в ярком солнечном свете.

Камера-обскура.

Не точный образ предмета, а всегда искаженный: в зеркальном отражении или перевернутый вверх ногами. Искривленный зеркалом или линзой, сквозь которую проходит свет. Наше ограниченное восприятие. Наш скудный опыт. Наше убогое образование.

Зритель сам управляет зримым. Художник мертв. Мы видим то, что нам хочется видеть. Мы видим так, как нам хочется. Мы видим только себя. Художник всего лишь дает нам предмет, на который мы будем смотреть.

Просто для сведения: твою жену арестовали. Но она это сделала. Они это сделали. Мора. Констанс. И Мисти. Они спасли ее ребенка, твою дочь. Она спаслась сама. Они спасли всех.

Одетый в коричневую униформу помощник Стилтона отвез Мисти на материк на пароме. По дороге он зачитал ей ее права. Он передал ее второму помощнику, женщине, которая взяла у Мисти отпечатки пальцев и забрала у нее обручальное кольцо. Мисти, по-прежнему в свадебном платье, отдала женщине сумку и туфли на шпильках.

Вся дешевенькая бижутерия, бижутерия Моры, их бижутерия, она осталась в доме Уилмотов, в обувной коробке Табби.

Женщина выдала ей одеяло. Эта вторая помощница была ровесницей Мисти, с лицом — дневником из морщин, уже намечавшихся вокруг глаз и сплетавшихся в паутинку между носом и ртом. Глядя на бланки, которые заполняла Мисти, она спросила:

— Вы та самая художница?

И Мисти сказала:

— Да, но лишь до конца этой жизни. А потом уже нет.

Женщина провела ее по обшарпанному бетонированному коридору к металлической двери. Она отперла дверь ключом и сказала:

— Уже был отбой.

Она рывком распахнула дверь, отступила в сторону, и тут Мисти увидела…

В художке такому не учат. Выхода нет. Ты в ловушке. Всегда.

Твоя голова — это пещера, глаза — вход в пещеру. Ты живешь, запертая в своей голове, и видишь лишь то, что сама хочешь увидеть. Ты видишь лишь тени и сочиняешь свой собственный смысл.