Дневник, 1893–1909

«На днях получаю от Елизаветы Алексеевны Нарышкиной приглашение приехать к ней. Она сообщает мне, что императрица Мария Федоровна поручила ей передать мне, что она желает, чтобы моя дочь была представлена ко двору и обещает, что она будет приглашаема на придворные балы, но что так как я, Витте, испрашивая у покойного Государя разрешение жениться, обязался никогда не просить о представлении ко двору жены моей, то императрица желает, чтобы дочь моя была представлена мной и являлась ко двору в моем сопровождении. Я ничего не ответил, но, приехав вслед за тем в Гатчину для урока наследнику (Витте уже два года преподает великому князю науку о финансах), я написал императрице следующее: „Ваше Императорское Величество, позвольте беспокоить Вас просьбой принять меня на несколько минут; я ни о чем просить Вас не намерен и ни сегодня, ни впоследствии никогда ни о чем просить Вас не буду“. Будучи вслед за тем принят, я сказал императрице, что пришел выяснить недоразумение, заключающееся в том, что, испрашивая у покойного Государя дозволение жениться, я никогда никому никакого обещания не давал относительно непредставления ко двору жены моей. Императрица на это ответила, что она поручала Вышнеградскому, сидевшему на том же кресле, на котором я сидел, передать мне, что разрешение жениться дается мне под условием, чтобы я никогда не испрашивал разрешения представить жену мою. Я отвечал, что Вышнеградский никогда ничего подобного мне не говорил, да он и не мог не знать, что я ни ему, ни кому бы то ни было другому ничего подобного говорить не дозволил бы. Императрица настаивала на том, что разговор этот имел место в той же, как и теперь, комнате и что Вышнеградский сидел на стуле, мной в эту минуту занимаемом. Я ответил, что очень сожалею, что мне приходится упоминать о человеке уже умершем, но что я могу также сослаться на человека, находящегося в живых. Этот человек — председатель Комитета министров Дурново. Он представлял Государю Александру III справку о моей жене, быв тогда министром внутренних дел и шефом жандармов. Государь, получив его донесение, сказал, что я (Витте) исполняю долг честного человека (sic), и что он разрешает мне женитьбу. При этом никаких условий мне поставлено не было. „Неужели [Вы], Ваше Величество, думаете, что моя дочь могла бы принять и представление, и приглашения с тем, что ее мать ни к представлению, ни к приглашениям допущена не будет? Если бы она это сделала, то я бы отрекся от нее. Вот все, что я имел доложить Вашему Величеству“. После чего я встал и вышел из комнаты».

Заехав в этот день к старикам Бобринским, слышу характерный рассказ о Сипягине.

На отделку дома, в который он переехал (у Цепного моста, дом князя В. П. Кочубея, а впоследствии шефа жандармов), Сипягину было ассигновано сто тысяч рублей. В действительности Сипягиным было израсходовано более четырехсот тысяч рублей. Государственный контролер Лобко отказался признать правильным такое перерасходование, и дело дошло до Государя, который стал выговаривать о том Сипягину. На это Сипягин заявил, что «его подвел директор Департамента общих дел Трепов», произведя эти расходы без ведома Сипягина, и в наказание за подобные действия Трепов из директоров департамента смещен на губернаторскую должность. Будучи близко знаком с графиней Еленой Ивановной Шуваловой, Трепов заявил ей, что он ни единого рубля не израсходовал без письменного разрешения Сипягина, и что у него хранятся письма и записки его в числе семидесяти одного, но что Сипягин производил самые безумные и неограниченные расходы!

1902

Январь

1 января. Выход в Зимнем дворце. Вдовствующая императрица шествует во главе с императором, а царствующая с уродливым сиамским принцем[672]. Сияние на лице первой, нахмуренное неудовольствие, довольно, впрочем, естественное, на лице второй. Сольский празднует пятидесятилетний юбилей и получает графский титул. Он и неустанно интригующая жена его ликуют. Ванновский, претендовавший на такое же отличие, но не получивший его, как говорят, потому, что его сыновья негодяи, ходит, как в воду опущенный. После обедни и принятия дипломатического корпуса дамы целуют руки императриц, так что итог проведенного дамами на этой службе времени (с 11 до 3-х часов) составляет четыре часа, в течение коих высочайшие особы получают плотный завтрак, а дамы чашку шоколада с пирожком.

Накануне умер Э. Д. Нарышкин, сын знаменитой Марии Антоновны Нарышкиной, любовницы императора Александра I, которая разошлась с ним, влюбившись в Гагарина, настоящего отца Эммануила Дмитриевича. Последний был одним из последних представителей русского барства. Благородный, честный, твердый, упрямый, пожертвовавший миллионы на общественную пользу, он оставляет о себе ничем не запятнанную память, что после девяностолетней жизни и по преимуществу жизни великосветской и придворной весьма редко.