Дневник, 1893–1909

7 мая. Среда. Департамент законов. Плеве произносит длинную речь, преисполненную тумана, через который виднеется однако его желание сформировать из рабочего фабричного класса особое сословие, организованное чиновниками, полагая, что чиновники эти поведут его, как вздумают, тогда как нет сомнения, что эта социальная организация угрожает бедствиями, крупными беспорядками, если не гибелью всему нашему общественному строю. Произнеся свою речь, Плеве оставляет представителем своим Стишинского и уезжает в Царское Село, где в этот день совет у Государя.[794] На совете под председательством Государя заседают министры Витте, Плеве, Ламздорф, а также волонтеры Безобразов, Александр Михайлович, Абаза и офицер Генерального штаба Вогак; последние трое предлагают свои планы относительно воинственной с Китаем и Японией политики, основывая ее на штыках (sic). Выслушав их, Государь, который месяц тому назад утвердил миролюбивую программу, представленную тремя министрами — Ламздорфом, Витте и Куропаткиным, говорит, что он сознается в своей ошибке и решается переходить к наступательному образу действий. В этих видах адмирал Алексеев будет назначен наместником. Ему посылается телеграфное приказание сообщить все это Куропаткину, который на днях приезжает в Порт-Артур.

8 мая. Четверг. В ночь умер Штендман, служивший при мне тридцать шесть лет сначала библиотекарем, а потом секретарем Исторического общества. Человек, не обладавший особенными дарованиями, но в высшей степени честный, добросовестный, прилежный труженик.

Обед с детьми и внучатами.

9 мая. Пятница. В Совете продолжение рабочего вопроса. Горячие споры с товарищем министра финансов Оболенским по вопросу об обязательности выбора рабочими старост, несмотря на то, что первая статья законопроекта гласит, что инициатива допущения таких выборов принадлежит самому фабриканту. За обедом в клубе великий князь Владимир сообщает, что Плеве просил у него войск на 20 мая, ожидая беспорядков. Великий князь обещал ему тринадцать сотен казаков. Замечаю ему, что при стотридцатитысячном в Петербурге фабричном населении подобная цифра, по моему мнению, недостаточна.

10 мая. Суббота. В 2 часа в Екатерининской лютеранской церкви погребение Штендмана.

Вечером заседание Сельскохозяйственного совещания. Оканчивается рассмотрение проекта о мелком кредите.

12 мая. Понедельник. Общее собрание. В 3 часа обед [у] великого князя Владимира Александровича, который сообщает, что Плеве просил у него войск на 16 число. Великий князь обещал ему тринадцать сотен казаков при условии, что ими будет распоряжаться военное, а не гражданское начальство. Заключаю, что тринадцать сотен казаков мало на сто тридцать тысяч фабричного населения[795]. Обедают еще Сабуров, Балашов, Родзянко. Вечером вист.

14 мая. Среда. Витте сообщает, что получил от Плеве уведомление, что фабричные рабочие будут отпущены на праздник двухсотлетия[796] с сохранением заработной платы. Плеве предлагает ему сделать такие же распоряжения относительно рабочих на подведомственных министерскому начальству [?] заводах. Витте обижен, будучи министром промышленности и торговли.

Вечером [в] 8 ½ часов заседание Департамента промышленности. Первое вечернее заседание за мое двадцатилетнее в Совете служение. Дела пустые, и медленность их производства имеет причиной исключительно медлительность председателя Чихачева.

15 мая. Четверг. Завтракает А. М. Абаза. Излагает свои мысли о нашей роли на Крайнем Востоке. Настаивает на нашей ошибке во время китайской войны. По его мнению, нам надо было сблизиться с Японией и получить от нее хороший незамерзающий порт. Мы, напротив, сблизились с Китаем, который представляет не плотную могущественную массу, а разношерстную толпу часто не имеющих ничего общего народностей. В пятитысячелетнюю вражду между Китаем и Японией первая[797]всегда оставалась побежденной. Так будет и на будущее время. Вторая ошибка — занятие Порт-Артура, для сохранения коего нам пришлось строить железную дорогу, трудно защищаемую. Третья ошибка — обещание очистить Маньчжурию. Необходимо исполнить обещание, но точно так же необходимо поставить вдоль Маньчжурской дороги тысяч шестьдесят хорошего войска. Одновременно необходимо охранять Маньчжурию от вторжения иностранных элементов, сохранив для русских людей огромные богатства, в Маньчжурии находящиеся. Все это, — говорит Абаза, — мое личное мнение, но я хорошо понимаю, что таково восторжествовавшее на совете заключение. Больше, — говорит Абаза, — я не вправе говорить, подкрепляя тем мое предположение.

16 мая. Пятница. Превосходный летний день проводим в Царском Селе вдали от поглощенного гульбищной [?] толпой Петербурга.

17 мая. Суббота. Возвращаемся в Петербург. Дорогой разговор с Кони, характерный анекдот про императора Николая I, который, произведя маневры в Чугуеве, предал на месте смертной казни под видом усиленного минсрутена [?] духоборца, отказавшегося стать на колени. Вечером Сельскохозяйсвенное совещание.