Дневник (1918-1919)

В первые же дни нашего приезда разыскали нас чиновники французского и североамериканского военного представительства. Наверное, узнали они об этом от такого же представительства польского, в которое мы сразу сходили, как нам советовали еще в Польше, из-за «куртуазности». От французов приходил к нам какой-то штатский человек, который в совершенстве владел украинским языком и просто просил зайти и удовлетворить любопытство его самого высокого шефа. Но в тот же день забежал к нам какой-то моряк из США и тоже просил непременно побывать у шефа военной миссии, капитана Мак Келли. У французов побывали мы все трое (старшие), а к американцам послали меня одного, потому что не были уверены, что можно будет с американцами всем найти общий язык. Француз, какого-то среднего ранга, не старый еще офицер, очень благодарил за визит и обо всем, о чем только можно было, расспрашивал. Видно было, что благодаря его служащему, который владел украинским языком, он достаточно хорошо разбирался в событиях последних лет. С американцем получилось несколько иначе. Когда я прибыл в назначенное мне место в условленное время, — а это было на какой-то небольшой пристани, — то застал уже там шлюпку со знакомым мне уже моряком и поехал на той шлюпке к какому-то довольно большому военному судну. Когда ввели меня в каюту капитана Мак Келли, — застал я там его с секретаршей-россиянкой, которая должна была быть переводчицей. Выслушав слова моего приветствия, она, к великому моему удивлению, начала капитану переводить на французский язык. Я не выдержал и сразу же сам начал Мак Келли говорить по-французски, что привело его в очень веселое настроение. Он сразу предложил секретарше организовать нам кофе с пирожными и выпроводил ее из каюты в соседнее помещение. Это был выше среднего роста, чернявый, лет не более 35, живой, веселый и благожелательный человек. Судя по его вопросам, у меня создалось впечатление, что он очень мало знал об Украине, и поэтому я, может, и злоупотребил его терпением и многое ему рассказал. Когда кофе был готов, то мы приступили к нему, но секретаршу он снова выпроводил из своего кабинета. Когда уже разговор, а скорее мой монолог, закончился, и кофе был выпит, я стал прощаться. Тогда-то он мне вполголоса сказал, что, по его сведениям, дела Врангеля обстояли на фронте неважно, и что десант, который русские высаживали на Тамань, не удался. Он советовал нам не засиживаться в Севастополе, предложив отвезти нашу делегацию в Констанцу, с которой у него был постоянный контакт. Я поблагодарил сердечно его и сказал, что мы с радостью его предложением воспользуемся, но что еще, собственно, дела не только не закончили, а почему-то и не начали еще, и в связи с этим мы должны побыть еще некоторое время здесь. Разве что уж возникнет необходимость срочного выезда, то мы к нему тогда обратимся. Мак Келли ответил на это, что он со своей стороны известит нас, когда, по его мнению, такая потребность над нами нависнет. На том мы распрощались, и тем же путем добрался я домой, где рассказал своим товарищам о своих впечатлениях и о предупреждении Мак Келли об опасности в случае затягивания нашего визита здесь…