Дневник (1918-1919)

Испокон веков народ жаждет земли, и большевики, как только получили власть, тотчас объявили, что вся земля, все имения с живым и мертвым инвентарем принадлежат народу и немедля их надо забрать у господ, а Ц. Рада, хотя и говорит то же самое, но откладывает, требуя, чтобы это было сделано по закону. Очевидно, что большевики стоят за бедный народ, а Рада — за господ, а потому Рада и «буржуазная». Хотя Ц. Рада, желая привлечь к себе крестьянство и весь пролетариат, в универсалах и объявляла то же самое, что и большевики, а все-таки за ней осталась репутация «буржуазной». Теперь, кажется, уже раскрываются глаза у пролетариата. При власти большевиков здесь и в Великороссии оказалось, что рай они создать не могут, а рядовые большевики — то просто грабители, которые грабят и деньги, и хлеб и у бедноты, в то время как Ц. Рада твердо стоит за социализацию земли и за все достижения революции, хотя немцы эти чувства и не разделяют. Когда фельдмаршал Эйхгорн^{140} издал приказ, чтобы крестьяне не мешали экономиям сеять, то Ц. Рада подняла шум, который неизвестно еще чем закончится. Вернее всего тем, что немцы скажут нашему правительству: «Пошли вон, дураки!»

Характерно, что все враги украинской государственности, например, кадеты, агитируют против немцев, говоря, что они грабят, будут эксплуатировать, сделают из Украины свою провинцию и т.д., а когда разнеслась молва, что немцы, забрав хлеб, уйдут отсюда, то это известие напугало кадетов, потому что все-таки немцы лучше большевиков, которые грабили деньги, даже приватные, собирались «социализировать» и дома. Все они надеются, что англо-французы разобьют немцев и восстановят «великую Россию», а поляки надеются, что те же англо-французы построят Польшу от Гданьска до Одессы, т.е. по давнему польскому идеалу — од можа до можа![46] А крестьяне, как я уже говорил, притихли и со страхом смотрят на немцев, но этот страх, видимо, быстро рассеется, его развеют наши немецкие пленные — синежупанники, когда разойдутся по домам. Недавно заходил ко мне один из пленных, по фамилии Ворона. Он родом из Березовой Рудки, возле Кононовки, служил в армии в Новогеоргиевске вместе с моим дворником Иваном Пасишником. Когда я как-то послал им украинских книг, то этот Ворона прислал мне благодарность, подписанную группой солдат, о чем я, кажется, записал в своих мемуарах, потому что письмо то чрезвычайно характерно, и я его сохранил, вычеркнув подписи и город, чтобы письмо не наделало беды, если попадет в жандармские руки. Когда зашел ко мне этот Ворона, то я нарочито начал высказывать свои опасения по поводу прихода сюда немцев. Но он горячо меня успокаивал — «Не бойтесь, — говорит, — это наши друзья, сваты, они нам беды не сделают, а пользы много! Они научат, как хлеб делать, как привести в порядок державу, потому что они самые мудрые и самые совестливые люди в мире. А если вы говорите, что они по дороге грабят, то это не они виноваты, а наши порядки: людям надо есть, а наше правительство никаких запасов по дороге не сделало, и они вынуждены реквизовать фураж и продовольствие. Я в плену сначала был очень враждебно настроен против немцев, условился с товарищами не работать на работах, но когда нас немцы побили до полусмерти, то мы увидели, что надо работать, потому что у них ленивых нету; там такой порядок, такой лад, что я буду просить отца, чтобы и младших братьев послать на работу в Германию. В селах — электричество, а улицы такие, что хоть яйцо покати — не разобьется, а вот в Киеве можно ноги повыкручивать. Земля у них плохая, а должна родить и родит втрое лучше, чем наша, самая лучшая в мире земля, и все то делает трудолюбие и культура. Я думаю, что и нам не земля нужна, а такая школа, как в Германии, чтобы дети учились в ней до 16 лет и выходили полностью образованными людьми. Вот и пророк наш Шевченко сказал, что когда-нибудь немцы нас научат и истории и доведут до ума истинно так, ибо я только в Германии изучил нашу историю… Не бойтесь немцев, — закончил разговор Ворона, — правда, нам трудно будет приучаться к немецким порядкам, но потом мы сами будем их благодарить».