Дневник 1939-1945

колком гранаты ему оторвало правую руку. Три дцд под бомбежкой и в настоящем бою, похоже, не избавили его от умеренности и двусмысленности. Он останется очень в духе "НРФ".

Что стало с моим старым другом Жаном Буайе, лейтенантом артиллерии сорока семи лет? Это мой самый старый друг. Он всегда скромно, но надежно доказывал мне свою привязанность. Либерал и сторонник Морра.

А Поль Марьон,1 еще один артиллерист? Он, кажется, наполовину еврей? В любом случае, он отличался ясным умом. Откровенный патриот и фашист, побывавший коммунистом, затем французский социалист. В какой мерзкой двусмысленности коммунисты, видимо, извиняют свои поступки наедине с самим собой. А сегодня утром Кериллис2 объявляет нам, что отношения между Г(итлером) и С(талиным) ухудшились. Но что в любом случае Сталин не вмешается, поскольку у него вовсе нет армии.

Я уже не в силах больше читать Морра, я мечтаю о его смерти. Старикам надо было бы уметь самостоятельно уходить из жизни.

Все же возможно, что Гитлер, когда он разгромит наши войска северной группировки, примет усло

1 Поль Марьон (1899-1954), близкий друг Дриё, после пребывания в коммунистической партии, вступает во Французскую народную партию, в которой состоит с 1936 по 1939 гг. Он попадет в длен и будет освобожден в 1941 г. Занимает важные посты в правительствах Дарлана и Лаваля. В 1948 г. приговорен к пожизненным каторжным работам. Освобожден по решению о помиловании незадолго до смерти.

2 Анри де Кериллис (1899-1958). отважный летчик в годы первой мировой войны, стал одним из самых влиятельных руководителей газеты "Эко де Пари", а затем с частью редакции перешел в газету "гЭпок", которая объявила себя "выдающимся печатным органом католиков". Будучи депутатом и генеральным советником департа* мента Сена, он сурово осуждал политику Гитлера и мюнхенские соглашения и постоянно ратовал за соглашение с СССР. В 1940 г. о эмигрировал в США, но отказался присоединиться к де Голлю-

вия полунейтралитета по отношению к нашим войскам южной группировки и, остановившись в границах наших северных укреплений, оставит нас в покое...1

- Если не считать нескольких дней тяжелых потрясений во время прошлой войны, какие моменты моей жизни можно рассматривать как тяжелые? Это период вновь наступившего одиночества после Мириам,2 это момент, когда я потерял Кони, некоторые дни с Олесей.

Но, начиная с 1935 года, страх перед политикой быстро нарастал, и этот страх перед политикой был также страхом перед судьбой, и он постепенно одержал верх над радостями и горестями, что приносила мне связь с Белу. Сегодня я вижу, как она уходит, несомненно, навсегда, с мужем по одну руку и с сыном по другую. Ее муж потребовал ему отдать сына, чтобы добиться ее согласия уехать в Америку... В той их жизни я был ничем, усладой сердца и чувств. Бесспорно, такая развязка была справедливой. Когда она мне это объявила, я стал едким и ироничным. Зависть мелкого буржуа, обделенного властью, который смеется над злоупотреблениями сильных мира сего. Но я все же ценю ее животный восторг оттого, что ей удалось сохранить своего малыша: она внутренне уже уехала. Глаза ее блестели, она плохо скрывала свое нетерпение. Достаточно ли я ей помог, чтобы она не была слишком лживой?

Сейчас они в море между Булонью и Аббевилем. Как мне спасти свой дневник? Не лучше ли от него избавиться, спрятать его у кого-нибудь?

1 Фраза обрывается, недописанное слово, по-видимому, "в

покое".

2 Немного позже Дриё упоминает Констанс Уош и Олесю Сен-*5*ич просто по имени, но здесь он называет свою первую жену

ььетт Жерамек тем именем, под которым изобразил ее в романе "Жиль".

Теперь вопрос о разгроме нашей армии во Фландрии - дело нескольких дней. Армия топчется на месте, безусловно, оттого что немцы поднимаются на север, от Булони к Сент-Омеру, и, кроме того, они сейчас в Брюгге. И еще потому, что мы проводим эвакуацию из района Камбрэ. Кроме того, эту армию ничем не снабжают. Какой же величины масса людей попадет в руки немцев? Сколько людей удастся переправить англичанам?1

Командование постарается организовать оборону на Сомме и на Эне, затем на Сене. Тем самым оно обречет Париж на разрушение. Как оно надеется сопротивляться, не опираясь на промышленность Севера и Востока, которые разрушаются под бомбардировками?

Не стоит надеяться на передышку и на то, что Гитлер даст нам время, чтобы собраться с силами, пока он займется завоеванием Англии. С его стороны это было бы отсутствием мудрости и противно правилам военного искусства.

Следовательно, судьба мира тем самым решена, поскольку непонятно, что могли бы сделать Сталин, Муссолини и Рузвельт, если предположить, что они вообще что-либо хотят предпринять.

Гитлер не будет церемониться с Францией. Во-первых, он захочет ее полностью оккупировать, чтобы очистить ее от евреев, масонов, социалистов, церкви и т. д., от всяких метисов и метисок из Африки и с Востока. Ибо ему нужно очистить весь ареал Европы.