Дневник 1984-96 годов

20–24 сентября.Самое главное — тревога за B.C. Беспокоит то, что ситуация вне моей воли и контроля. При всем ее мужестве она беззащитна перед своими тонкими венами и механикой медицины. Каждый ее рассказ доводит меня почти до сердцебиения и обморока. Несмотря на свой спор и интенсивную жизнь я чувствую — я первый.

В пятницу развернулась трагедия у Димы. Позвонила накануне его отъезда в Германию Элизабет и сказала, что любовь прошла. Это схема. За всем этим, кажется, ее пока работающий в какой-то секретухе отец. Вербуем все, как и у нас. Кто-то заинтересовался ее "русским другом".

25 сентября. Утром видел, как вынимали старика с рельсов в метро.Чудом дед остался жив. Кажется, весь состав прошел над ним. Поразило бесстрашие какого-то парня из публики. Он спрыгнул на рельсы и подал старика другому. Кажется, электроэнергию на линии на этот момент отключили. Запомнились реплики: "Ты, главное, на провода не наступай". Прибежала белая от страха милиция. Старик уже лежал на платформе. У него, кажется, лишь несколько глубоких царапин на лице. Невольный сюжет: столкнули, чтобы завладеть квартирой?

26 сентября, вторник. Обсуждали Сашу Азаряна. Кажется, я не ошибся, за его косноязычием какое-то новое качество — литература. Если бы не его самоуверенность и нежелание учиться.

27 сентября, среда. Приехал Клод Фриу. Был на его лекции "Французские путешественники о России". "Я еду за аргументами" (Кюстин).

2 октярбя, понедельник. Сегодня в 11 часов состоялось открытие памятника Сергею Есенину. Вход был строго по пропускам. Я подошел к старшине, к майору, которые управлялись с двумя рациями, с просьбой пропустить пару десятков студентов и преподавателей. Все отсылали меня один к другому. Полковник сказал: "Пусть мне скажет главный администратор". "Кто? Покажите мне его". Я повернулся и, кинув собственный пригласительный билет, ушел. Я не мог как ректор быть на литературном торжестве, когда моих студентов, как баранов, держат за загородкой. Навстречу мне очень торжественно и благостно, я бы сказал — образцово прошествовали Н.Д. и А.И. Солженицины. Потом со всклоченной бородой и в кожаной курточке прошмыгнул Борис Можаев.

В пятницу, 6 октября, вышла "Правда" с моей статьей "Господа, собираясь в Париж, одевайтесь поскромнее". Отзывы о моей едкости и непримримости. Мне эта статья, несмотря на сокращения и обструганную аргументацию, тоже нравится.

В воскресенье, 8 октября, ходил на концерт Кати Ричаррди. Я ее слушал в 76-м году в Рекивеме. На этот раз своей уверенностью, женственностью, мастерством она переломила зал, но "тогда" это был пулемет, отстреливающий в слушателя немыслимой энергии и красоты пассажи.

Субботу и воскресенье писал. На концерте много думал о романе и решил ввести "Грот Афродиты" — новую сцену.

Всю неделю жил. Навел порядок в квартире и все вычистил.

В пятницу очень хорошо Е.Ю.Сидоров говорил о повести С.П. Толкачева. Я рад. Но все они лишь штукари и отличники. В литературе надо жить, рисковать и отдать ей все, даже семью.

9 октября, понедельник. Ну, наконец-то я получил первый по-настоящему политический донос. Героем стал… Это еще раз подтверждает правило: ничего не делай хорошего плохому человеку… написал донос на своего бывшего друга все пять лет, хочет скандала, чтобы по политическим соображениям уехать в Германию.

10 октября, вторник. Утро — интересное обсуждение Осинского. Собираюсь в Ирак. Поездка внезапная, но другой возможности увидеть Вавилон у меня не будет.

Все нищие и калеки страны хлынули в Москву. У меня сердце обрывается, глядя иногда на увечья и страдания людей. Это стало какой-то выставкой нашего общего убожества и страданий.