Дневник, 2004 год

30 июля, пятница. Пошли переводчицы, их человек двадцать на шесть мест, но взяли все же семь, потому что нельзя было оставить группу хотя бы без одного парня. А парень, который чуть недотягивал, оказывается, хорошо играет в футбол. В начале собеседования, когда одна за другой шли слабые и натасканные москвички, я расстраивался — одни тройки, все уныло, серо. Потом, когда пошли девочки из провинции и из дальнего Подмосковья, где еще школа не разжирела и не сдала позиций, стало повеселее. Я так порадовался, когда приняли одну девочку из Александрова, вторую из-под Смоленска, а третью, кажется, из Башкирии. Кстати, и паренек с греческой фамилией был тоже не из Москвы, а из Протвино. Возрождение России произойдет провинцией.

Я специально так рассчитал, чтобы устроить для института маленькое гуляние после окончания первой серии приемных экзаменов. Это мой должок институту за мой орден. Провели последнее собеседование с переводчицами, и в три часа началось пирование. Писал ли я о том, что Альберт Дмитриевич попросил устроить во дворе института параллельно столовой веранду? Я разрешил, взяв с него не арендную плату, которую не знаю, как брать, а долевое участие в реставрации спортивной площадки. Как обычно, этот молодой капиталист, не умеющий, как его большие собратья типа Ходорковского или Гусинского, непосредственно грабить государство, как капиталистик маленький все делал и делает своими руками. Ездил на рынок за стройматериалом, сам покупал доски и материал на прозрачную кровлю, получилось все очень здорово, с цветами вдоль веранды, с прохладой, и вот здесь и решили праздновать. Было человек тридцать, все было по-летнему, вино, напитки, водка, фрукты, легкая закуска, светло-розовый арбуз, бликующий желтизной селитры, шашлыки на деревянных палочках и отварная картошка в мармитах. Все было не обязательно и поэтому прекрасно. Я пришел в легком черном костюме и белой рубашке. Кителёк с приколотым к нему орденом я повесил на балясину. Так замечательно все выпили и поели. Специально приходили Лобанов, Лева, принесший воздушный шарик — он никогда не приходит с пустыми руками, были Володя Смирнов, Леша Антонов, Игорь Болычев, который с каждым месяцем кажется мне все интереснее и интереснее. Пришел и Владислав Александрович. Выглядел он, несмотря на перенесенную весною операцию, хорошо. Выпили немножко, порадовавшись жизни, наши замечательные женщины. Только Л.М. пришла попозже, потому что после экзамена сидела и заполняла договоры на платных студентов. Улов душ, без которых мы не проживем, продолжался. Да простит мне литература эти сентиментальные пассажи. Одно плохо — литература у нас никому, кроме нас самих, не нужна. У Высшей школы экономики, снабжаемой ведомством Грефа, стоимость обучения за год как минимум 3800, а у нас 1650 долларов. У них платных студентов хоть отбавляй, как и желающих пойти в милицию. Все хотят воли, беззакония и неправедных легких денег.

Закончилось все довольно быстро, и часов в семь уже уехал из дома на дачу — отсыпаться, в Москве в такую жару совсем не сплю. В.С., как всегда, наварила большую кастрюлю летнего овощного супа.

По телевизору показывают постоянные демонстрации из-за отмены льгот. Говорят, что по этому поводу выссказался новый премьер Фрадков, наш Дизраэли: мы, дескать, с этими льготами выкорчуем последние остатки социализма. Это на фоне того, что мир потихонечку социализируется. Об этом же мы довольно долго говорили с М.П.Лобановым во время суаре по поводу моего ордена. Все это, по его мнению, с которым мне остается только согласиться, направлено еще и к тому, чтобы скорее уничтожить это поколение — поколение носителей памяти о победе в войне, о жизни при социализме. Теперь ведь вслед за льготами исчезнут и таблички в поликлиниках, что участники ВОВ обслуживаются вне очереди. Было произнесено и слово «геноцид», но мне еще трудно поверить в злую, чужую, направленную и упорную волю.