Дневник, 2006 год

Рукотворно для себя и избранного круга создаются анклавы с особыми видами финансирования. Вот характерный пример. Руководитель федерального агентства по культуре и кинематографии М.Швыдкой обнародовал декларацию о доходах на 2005 год. Как глава федерального агентства он заработал 650 тыс. 155 рублей, за чтение лекций в Российской академии театрального искусства — 19 тыс. 370 рублей, в Государственном институте искусствознания — 13 тыс. 236 рублей. Таким образом, за свою административно-чиновничью и научно-педагогическую деятельность г-н Швыдкой заработал 672 тыс. 761 рубль, что, в общем, совсем неплохо. Но его доходы на этом не кончаются, и он объявляет в одной из газет: в программе «Культурная революция» я получил 930 тыс. 450 рублей, на канале СТС в программе «Жизнь прекрасна» — 2 млн. 490 тыс. 455 рублей, на телеканале «Россия» в программе «Театр плюс ТВ» — 700 тыс. рублей. Итого: 4 млн. 120 тыс. 905 рублей. Все эти деньги (естественно, с юридической точки зрения) получены совершенно честно, и Швыдкой приводится в данном случае исключительно в качестве хрестоматийного примера.

«Итак, чиновник, получающий совсем неплохую зарплату по основной и педагогической работе, за участие в не Бог весть каких программах телевидения, зарабатывает более 4 млн. рублей. Как образовались эти деньги для него и для других шоуменов типа «Поле чудес», «Кто хочет стать миллионером» и т. д.? От рекламы? Но почему деньги от рекламы зубной пасты и увлажняющих кремов рассовываются по личным карманам ведущих телепрограмм, а не идут на развитие телеиндустрии? А фанерная телепопса, аншлаги… С рекламодателя по нитке — и все телешоу в шоколаде и золоте».

М.Е. Швыдкому я скорее симпатизирую, мне нравится его ум, быстрота реакции, знание бюрократических законов и просто законов. Может быть, он так и чувствует, и до безумия любит Улицкую, считая, что Распутин и Белов — отживший век и бесперспективно, но хорошо бы, если бы он обращал внимание не только на «своих»…

Однако пора снова возвращаться в роскошный бархатный зал Александринки.

Итак, роскошный театр после ремонта. Наверху, на 5 этаже, музей, который я внимательно осмотрел. Материалы — в основном костюмы, кое-что из реквизита и этюды, — сгруппированы своеобразно: зал Островского, зал Тургенева, советский зал, в котором представлены лишь два автора: Вишневский («Оптимистическая трагедия») и Тренев («Любовь Яровая»). Я еще раз убедился: театр начинается не с вешалки, а с авторов; и все милые скетчи, которые выдаются за современную литературу, все акробатические этюды, которые выдаются за театр — это не театра.

Что же написать о «Царе Эдипе» Софокла? Так трудно рассказать о хорошем спектакле, потому что с чужими словами перемешиваются собственные эмоции. Если говорить о внешней стороне действия, все предельно лаконично. Постановка, хореография и свет принадлежат одному человеку: Теодоросу Терзопулосу. Греки — композитор, ассистент режиссера, специалист по актерскому тренингу, литературный консультант. А Эдип, Креонт, Иокаста и прочие — наши актеры. Эдип — Александр Мохов, Креонт — Игорь Волков, это всё здорово. Похуже Иокаста — Юлия Марченко. Смотрел с невероятным интересом. Но для меня знаменательно другое. Огромный зал, где вместе со всеми молча, без единого звука, провел два часа, рядом с непонятными страстями, непонятными идеями, непонятной мыслью о богах и судьбах, сопротивляться которым невозможно. Спускаясь, после окончания спектакля по лестнице, в гардероб, обнаружил, что на спектакле довольно много школьников. «Ребята, как попали?» «Да учительница где-то схватила 20 билетов». А билет, хоть и на четвертом ярусе, стоит рублей двести. Благотворительность или целевая затрата? Дети, может быть, не все поняли, но какое стремление понять. Что же это — тенденция жизни, потребность разобраться в сложном, которая подступает к нам? Или это особенная ленинградская публика, о чем я уже писал? До сих пор живу под впечатлением спектакля. Вообще, какое огромное значение в моей жизни играют спектакли ленинградские, как много всего забыто другого! И не забыто: отлично помню «Горе от ума» с Царевым и молодым Соломиным в Малом, всегда помню Доронину, помню «Мудреца…», у Товстоногова, помню «Историю лошади»…