Дневник

Раньше за Мисти никто так долго не ухаживал. Из своего скудного опыта она знала, что такими завуалированными способами любовники расспрашивают друг друга. Примерно так Мисти вызнала, что Питеров любимый вкус наполнителя мороженого – «тыквенный пирог»; она и не думала, что его вопросы о чем-то серьезном.

Мисти сказала:

– Это нечто временное. Преходящее.

Она сделала паузу и сказала:

– Загадочное.

Ее три слова для описания наглухо замкнутой белой комнаты.

В ее предыдущей жизни, пока она брела рядом с Питером, каждый – отдельно, не касаясь друг друга, он объяснил ей, как работает тест Карла Юнга. Каждый вопрос был способом через сознание заглянуть в бессознательное.

Цвет. Животное. Образ воды. Глухая белая комната.

Все эти вещи, сказал Питер, являются архетипами. Согласно Карлу Юнгу. Каждая отражает какую-то грань личности.

Цвет, который назвала Мисти – цвет золота, – это то, какой она видит себя.

Она описала себя как «сверкающую, роскошную, мягкую», сказал Питер.

Животное – это то, как мы воспринимаем других людей.

Она воспринимает людей как «грязных, глупых, уродливых», сказал Питер.

Образ воды – это ее половая жизнь.

Деловитая, быстрая, перенаселенная. Согласно Карлу Юнгу.

Во всем, что мы говорим, видна наша рука. Наш дневник.

Не глядя на нее, Питер сказал:

– Твои ответы меня не восхитили.

Последний вопрос, о глухой белой комнате – Питер сказал, что белая комната без дверей и без окон означает смерть.

Для Мисти смерть будет временной, преходящей, загадочной.

12 августа – полнолуние

Джайны были сектой буддистов, утверждавших, что они умеют летать. Умеют ходить по воде. Способны понять слова любого языка. Согласно преданию, они могли превратить любой металл в золото. Исцеляли увечных и слепых.

С закрытыми глазами Мисти слушает, как доктор рассказывает ей все это. Она слушает и рисует. Перед самым рассветом она встает, чтобы Грейс заклеила ей глаза. Сразу после заката пленка снимается.

– Есть предположение, – говорит голос доктора, – что джайны умели воскрешать мертвых.

Они могли делать эти вещи, потому что истязали себя. Они изнуряли себя голодом и жили без секса. Такая жизнь, полная лишений и боли, – вот что наделяло их магической силой.

– В народе этот метод зовется «аскетизмом», – говорит доктор.

Доктор вещает, а Мисти рисует. Мисти работает, а доктор подает ей нужную краску, кисточку или карандаш. Когда она заканчивает, он меняет лист бумаги. Он делает то, что раньше делала Табби.

Джайнисты славились по всем царствам Среднего Востока. При дворах Сирии и Египта, Эпира и Македонии, еще за четыреста лет до Рождества Христова, они творили свои чудеса. Эти чудеса вдохновляли ессеев и ранних христиан. Они поражали Александра Великого.

Доктор Туше болтает без умолку. Он говорит, что христианские мученики были духовными потомками джайнов. Каждый божий день святая Екатерина Сиенская бичевала себя троекратно. В первый раз – за свои собственные грехи. Во второй – за грехи всех живых. В третий – за грехи всех мертвых.

Святой Симеон был канонизирован за то, что стоял на вершине столпа, открытый всем стихиям, пока не сгнил заживо.

Мисти говорит:

– Я закончила.

И ждет нового листа бумаги, нового холста.

Слышно, как доктор снимает с мольберта готовую картинку. Он говорит:

– Изумительно. Абсолютно вдохновенно.

Его голос постепенно затихает, пока он несет картинку в другой конец комнаты. Слышно шуршание – доктор пишет на обороте номер карандашом. Слышен шум океана снаружи, шипение и плеск волн. Доктор ставит картинку на пол, рядом с дверью, потом его профессиональный рассудительный голос возвращается, приближается, становится громче. Он говорит:

– Что вы хотите – снова бумагу или, может быть, холст?

Это не имеет никакого значения.

– Холст, – говорит Мисти.

Мисти не видела ни одной своей работы с тех самых пор, как погибла Табби. Она говорит:

– Куда вы их уносите?

– В безопасное место, – говорит доктор.

Ее месячные опаздывают уже на неделю. От недоедания. И ей не нужно мочиться ни на какие тесты. Питер давным-давно сделал свою работу, вынудив ее оказаться здесь.

И доктор говорит:

– Можете начинать.

Его пальцы обхватывают ее руку и тянут, пока та не прикасается к шершавой, туго натянутой ткани, уже промазанной клеем из кроличьей кожи.

Ессеи, говорит доктор, изначально были сектой персидских отшельников, поклонявшихся солнцу.

Отшельники. Затворницы. Вот как стоит называть женщин, которых живьем замуровывали в подземельях соборов. Замуровывали, чтобы вдохнуть в здание душу. Безумная профессиональная легенда строителей. Людей, которые замуровывают в стены бутылки виски, женщин и кошек. Людей вроде ее мужа.

Вроде тебя.

Мисти – в капкане своего чердака, прикована к месту увесистой шиной. Дверь постоянно запирают снаружи. Доктор всегда готов всадить в нее шприц, если она вдруг вздумает рыпаться. О, Мисти могла б написать роман про затворниц.