Дневник ангела-хранителя

Как только Тео ушел, неловкость между Марго и Тоби в гостиной стала драматически контрастировать с воссоединением Джеймса, Гайи и меня в столовой. В то время как Марго и Тоби напряженно сидели в противоположных концах комнаты, осторожно, на цыпочках, продвигаясь по безопасным темам беседы, мы с Гайей и Джеймсом торопливо выслушивали накопившиеся у нас новости. После долгого и подробного обсуждения мы в конце концов замолчали, а потом разразились смехом. Они стали моей семьей, и я скучала по ним каждый божий день. Я даже прокляла себя за то, что поощряла Марго переехать так далеко, хотя и видела, что ей и Тоби пойдет на пользу такое расстояние. Внезапно старые боевые раны стали казаться всего лишь крошечными метками на их взаимоотношениях. Они были вежливы друг с другом, рады компании знакомого человека, которого некогда любили.

Больше всего мне хотелось расспросить Джеймса. Гайя рассказала мне о делах Тоби. Из-за моих настойчивых расспросов ревнивой бывшей жены — по большей части о романтических делах… которых, как я с радостью услышала, не было вовсе. Наконец я повернулась к Джеймсу.

— Будь со мной честен, — сказала я. — Я что-нибудь изменила в Тео? Он выглядит хуже, чем тогда, когда уезжала Марго.

Джеймс изучал пол.

— Думаю, если речь идет о таких делах, мы должны оперировать долгосрочными понятиями.

Я повернулась к Гайе.

— Тоби — хороший отец, — сказала она, пожалуй, слишком утешающим тоном. — Он держит этого мальчика под контролем. И Джеймс — самый лучший ангел, которого может пожелать ребенок. — Она шлепнула Джеймса по ноге. — Тео время от времени реагирует на присутствие своего ангела, что очень хорошо. Иногда, когда Джеймс разговаривает с ним во сне, Тео отвечает.

Я изумленно посмотрела на Джеймса.

— Это превосходно! — воскликнула я. — И что он говорит?

Джеймс пожал плечами.

— Песни «Мега дет»,[54] таблицу умножения на двенадцать, иногда реплику из эпизода «Бэтмена»…

Гайя и Джеймс снова начали смеяться. Я тоже рассмеялась, но мысленно пала духом. Никаких признаков того, что хоть что-нибудь из сделанного мной пошло кому-нибудь на пользу, пока не было, и я все еще стояла лицом к лицу с ценой, которую заплачу за свои поступки.

Дела не пошли лучше. Тео пришел домой после полуночи, в рождественское утро проспал допоздна, потом под предлогом того, что оставил у Гарри свою игровую приставку «Сега», ускользнул на весь остаток дня.

Шесть дней спустя, когда Марго пришла пора возвращаться в Сидней, она ухитрилась четырежды побеседовать с Тео, и эти беседы проходили примерно так.

Марго:

— Привет, Тео, я слышала, что послезавтра вечером играют «Никсы»,[55] хочешь пойти?

Тео:

— Э-э…

Марго:

— Сын, это переводная картинка или настоящая татуировка?

Тео:

— Мм…

Марго:

— Тео, уже час дня. Твой папа сказал — в восемь. В чем дело?

Тео:

— Не-а.

Марго:

— Пока, Тео. Я пришлю тебе билет, и мы… э-э… поговорим, хорошо?

Молчание.

Гайя и Джеймс обещали мне сделать все, что смогут, чтобы защитить Тео от судьбы, которую я видела. Но, когда Марго вернулась следующим летом, Тео успел пять раз побывать в больнице из-за наркотической зависимости и токсикомании. А еще его арестовали. Ему было всего тринадцать.

Я снова и снова повторяла Марго историю об исправительном учреждении.

— Помнишь, Марго, — говорила я, — помнишь, что я тебе рассказывала в «Риверстоуне»?

А потом перечисляла те ужасы, которые пережил Тео, и часто плакала, а Джеймс подходил и обнимал меня. Однажды он сказал, что почувствовал в крыльях послание, говорящее: все пережитое Тео в конечном итоге сделает его человеком, которым ему суждено стать, и все сложится к его же собственному благу.

Я не могла рассказать Джеймсу в точности, каким в моем видении стал Тео. Грогор наверняка дал мне полную, душераздирающую картину взрослого Тео.

А потом — прорыв.

Я повторяла свою речь в сотый раз, когда Марго внезапно прервала меня на полуслове.

Они с Тео сидели за кухонным столом, очищая яйца и намазывая тосты маслом.

— Знаешь, Тео, — задумчиво начала Марго, — я когда-нибудь рассказывала тебе, что провела восемь лет в сиротском приюте?

— Нет, — нахмурился тот.

— О… — Марго откусила кусок тоста. Тео уставился на нее.

— А почему ты была в приюте?

— Я не совсем уверена. — Марго жевала и думала. — Наверное, мои родители погибли при взрыве бомбы.

— Бомбы?

— Да. Я так думаю. Но не очень-то помню. Я была совсем маленькой. А когда я наконец убежала из приюта, то была не старше, чем ты сейчас.

В Тео разгорелся интерес.

— А почему ты убежала? — поинтересовался он. — И тебя не поймали?

И Марго, не сдерживаясь, рассказала ему о своей первой попытке побега, в результате которой ее избили до полусмерти, о том, как ее бросили в Могилу, — тут Тео заставил ее подробно перечислить размеры и ужасы этого места во всех мельчайших деталях, — и о том, как она сбежала во второй раз, была поймана и дала отпор Хильде и мистеру О'Хара.

Тео смотрел на маму широко раскрытыми глазами.

Спроси его об исправительном учреждении, велела ей я.

Она повернулась к нему: