Дневник библиотекаря Хильдегарт

Ой, люли, люли,

Приляцели гули,

Сели на воротах

У чарвонных ботах.

Стали мы гадаць,

Шо гулячкам даць.

Це ячменьку жменьку,

Це горошку трошку,

Це жита корыто,

Це бобу коробу…

— Баба Маня, - спросила я, - вы что же – из Белоруссии?

— Ни, - засмеялась она. Она часто смеётся, потому что не в своём уме.

— А откуда?

— Чего – откуда?

— Откуда вы приехали?

— А чего мне приезжать? Я и не уезжала никуда!

— Да родились-то вы где?

— Та кто ж его знает! – радостно пояснила она. – Это ведь когда где. Разве ж всё упомнишь?

… Вечером мы сидим у неё в избе и пьём чай с пирогами.

— Я вот чего не пойму, - говорит, глядя в окно, баба Лида. – На кой ляд было нужно сперва снегу навалить, а потом его сверху - дожжём, дожжём! Это всё равно, как если я блинов напеку, а потом их возьму да в колодец побросаю. Кому это надо-то, скажите мне на милость? Совсем обалдели, честно-слово.

— Лид, это ты кого ж критикуешь? – осведомляется церковная староста баба Зоя. Она здесь и ведьма, и инквизитор в одном лице, поэтому её боятся вдвойне.- Это кто ж у тебя обалдел-то, а?

— Как – кто? Правительство, - тут же находит козла отпущения баба Лида. – А кто ж ещё? Кто нам кризисы-то устраивает кажный год?

— Эвон! Кризис-то тут с какого боку?

— А с такого! Всё через кризис! И погода такая – тоже-ть через него! А ты как думала? Вон, внук из Москвы приехал, говорит – там ещё хуже! Прям жить нельзя, такое атмосферное давление! И доллар пропал.

— Как-так – пропал?

— А так! Нету нигде. Внук, вон, ходил-ходил – так и не нашёл. Я чего думаю-то: надо сейчас сахару купить, соли и масла подсолнечного. А то и их не будет.

— Как-так – не будет?

— Вот те и «как-так»! Как у нас бывает? Сегодня есть, а завтра нету! Колька на Высокиничи едет, так я ему всего велела купить: и муки, и сахара… Мань! Тебе купить или как?

— Чего? – улыбается баба Маня.

— «Чего, чего»… Чевокалка с хвостом! Муки, говорю, купить тебе?

— Не надо, - улыбается баба Маня. – Есть у меня.

— Сегодня есть, а завтра нету… Дура, она и есть дура. Из чего пироги-то будешь печь?

Баба Маня ещё нежнее улыбается и закрывает глаза.

— Дура, ты, Манька, - резюмирует баба Лида. – И живёшь, как дура, и помрёшь, как дура. И печку тебе некому будет растопить, и водички некому подать…

— Лид, чего ты разошлась-то, я не пойму, - вступается бабка Зоя. – Сама, вон, расселась, чаи гоняешь, пироги трескаешь, и сама же ругаешься. И во-от сидит, цепляется, а чего цепляется – и сама не знает… Мань, а пироги у тебя хороши, ничего не скажешь. Как ты со всем одна управляешься – мне прям чудно даже. Никто ж ведь не помогает.

— Помогает, - не открывая глаз, отвечает баба Маня.

— Кто это тебе помогает? Маринка, что ли? Да ей самой кто бы помог – вон, вторую неделю не просыхает.. козы орут, недоеные…

— Не Маринка, - улыбается баба Маня.

— А кто ж?

— Та этот, - улыбается баба Маня.

— Кто - "этот"? - с инквизиторским прищуром уточняет баба Зоя.

— Та почём я знаю, кто. Этот, - улыбается баба Маня.

— Ты не знаешь, а я знаю! - взвивается баба Зоя. - Бесов развела у себя и радуется! "Этот"!

— Ну, поехали, - вздыхает баба Лида и, махнув рукой, суёт в чашку баранку.

— Та какой же это бес? - улыбается баба Маня.

— Какой? А вот такой! Сама не знаешь, что ли? Анчутка!

— И ладно. Пускай Анчутка, - улыбается баба Маня.

— Лидух, слыхала? Я говорю – Анчутка, а она – пускай!

— Да слыхала уж сто раз, - отмахивается баба Лида.- Сейчас опять начнут про ерунду. У людей кризис, а у них – Анчутка. Надоели, спасу нет.

А я смотрю наверх, на чердак, и жду, не спустится ли оттуда Траволта с крыльями до пят и в трусах. Чтобы взять банку пива из холодильника и уйти обратно. Правда, у бабы Мани нет пива, и холодильника тоже нет. Молоко она держит в погребе, а сливочное масло – в банках с колодезной водой. В сенях у неё всегда стоят огромные вёдра, до верху наполненные этой самой водой. А сама она при этом, со своими артритными скрюченными руками, еле-еле поднимает полупустую крынку – не то что ведро.

— Баба Маня, а он большой, этот твой... кто у тебя живёт-то? – спрашиваю я.

— Та порядочный, - подумав, сообщает она и показывает руками примерно метр от пола.

— С крыльями?

— Нет. На кой ему?

— Ну, как… Летать. Может, это и не бес вовсе, а ангел. Всякое же бывает.

— Да какой ангел? Какой ангел? - кипятится баба Зоя. - Что вы бормочете-то обе? Греха не боитесь? Ангелы - они только святым старцам являются, и то не всем подряд! А Манька что – святая, что ли?

— А то нет, - улыбается баба Маня.

— Тьфу! - говорит баба Зоя. - Чего с дурой говорить? Всё одно без толку.

Баба Маня смотрит на неё из-под ресниц, улыбается и мелко кивает головой.

— И часто он к вам приходит, баба Мань?

— А чего ему приходить? Он и не уходит.

— А вы его видите, баба Мань?

— Та когда как. Когда вижу, когда нет.

— А какой он, баба Мань?

— Та хороший, - говорит она, приоткрывая глаза и чуть приглушая ресницами их сияние. Но они всё равно сияют нестерпимо, даже сквозь старческую муть и бельмо.