Дневник библиотекаря Хильдегарт

По пути на работу сворачиваю к рынку, поскальзываюсь – и сразу попадаю лицом в густой и крепчайший аромат Горячих Пирогов С Яблоками.

О, это совсем не тот пластмассово-маргариновый смрад, который стелется по всем московским переходам и переулкам. Этот запах – живой, пышный, не вызывающий и тени сомнения. Так пахнет в деревнях на следующий день после Яблочного Спаса.

Ни один нормальный человек не устоит, угодив с разлёта в такой запах. Это – как пение сирены. Пройти МИМО этого можно, только привязав себя к мачте.

Я сворачиваю к палатке и присоединяюсь к очереди из таких же, как и я, нормальных людей, не успевших себя никуда привязать. Возле киоска стоит бабка на костылях, в платочке «в кружок» и с подбитым глазом и просит милостыню. Из-под её перекошенной, но вполне ещё добротной телогрейки выглядывает полосатая фуфайка.

Когда подходит моя очередь, продавец весело удивляется:

— Адын пирог? Зачем адын? Пятнадцать рубель всего – дёшево, нигде нет так дёшево, бери пять!

— Нет, - судорожно переглатывая, отвечаю я. – Один. Хватит с меня, и так толстая.

— Ай, зачем толстая? – театрально вопит продавец. – Это шуба у тебя толстая, слушай! А сама – красивая женщина, стройная… зачем так говорить?

— Ага. Стройная. Ка-рррова! – орёт во всё горло старуха, глядя на меня в упор весёлым подбитым глазом

— Карррр! – подтверждает ворона на ветке у неё над головой.

Это приводит меня в такое восхищение, что я отдаю бабке всю сдачу с сотни. Целую горсть звонких красивых «десяток», блестящих, как золото.

— Каррова! – благодарит меня старуха. – Мерррси!

И хохочет, показывая единственный, зато уж точно золотой зуб. Потом подбрасывает в воздух одну сверкающую золотую «десятку», ловит и подбрасывает ещё раз

— Пиастррры! – подпрыгивая, орёт ворона у неё над головой

14 декабрь 2010 г. "Сама понимаю, что Гоголь", или всё это было бы смешно... (из беседы с бывшей однокурсницей)

— Скажи, вам план по посещаемости до сих пор спускают? Нет? Ну, вы счастливые! А нам, представляешь, до сих пор. А откуда я столько народу наберу? Вот смотри: мой филиал – в Вышнегорском, а это даже не райцентр, а так…. До ближайшей деревни – восемь километров, и все пёхом, потому что на автобусе возят теперь только тех, кто на комплексе работает. Спрашивается – кто ко мне попрётся? Лёнька Смирнов, правда, регулярно ходит, когда пьяный… ну, то есть, в смысле – вообще регулярно. Он, когда пьяный, очень сразу начинает интересоваться всем, что в мире происходит, а телевизора у него нету, пропил давно… Вот и ходит в читалку. Когда трезвый, то дуб дубом, ничего не помнит, ничего не соображает. А когда пьяный – такой интересный, столько знает всего, просто с ума сойти.. Вот он, значит, ходит. А кому ещё ходить? Там, у него в деревне, вообще уже никого не осталось, одни бабки да он. Ну, приезжие ещё ходят, летом. Ещё школьники иногда, из Ивановского и из Морёнок. И всё. А! Корейцы ещё ходят… там у нас, за рекой, целые корейские поселения. Эти любят что-нибудь чувствительное, чтобы за душу брало… ну, там, про вампиров и всё такое… Но корейцы же не китайцы, их вон на сколько меньше… И как я с такой посещаемостью план выполню, спрашивается? А это никого не волнует, между прочим. Спустили – будь добра, выполняй. Иначе никакой премии к Новому Году. Её, правда, в прошлом году и так не платили… И в позапрошлом, по-моему, тоже. Но всё равно – обидно же, если лишат, правда?

А я - знаешь, чего придумала? Сейчас упадёшь. У меня свекровь моя бывшая работает в конторе ритуальных услуг, при кладбище. Называется «Вечная память». А кладбище большое, туда со всего района свозят хоронить…. Ну, вот, я и подумала… Нет, ты меня тоже правильно пойми! Формуляры же надо на кого-то заводить, да? А туда, в формуляр, паспортные данные нужно и всё такое.. Как я это всё придумаю? – ОВД там, ГУВД и прочая эта хреновина… Ну, вот, я и попросила свекровь…. Что? Да.. Сама понимаю, что Гоголь. А что делать? Между прочим, очень удобно. Проверяющие приходят – у меня всё в порядке, формуляров аж четыре коробки, и все заполненные, всё чин-чином. Я даже придумываю за этих… ну, читателей, кто что больше любит. Одному, там, военную прозу записываю... Крохалёв такой, Степан Сергеич, он у меня очень про войну любит - Бондарева там, Симонова, Виктора Некрасова. Женщинам, конечно, больше классику и любовное… Румянцева у меня, например, всю «Всемирную литературу» перечитала, очень активная… А они что, эти проверяющие, будут проверять, где она живёт и правда ли всё это читает? Какое их дело, что она уже два года, как преставилась? Им посещаемость нужна и обращаемость фонда. Вот я им и даю. А если даже вдруг чего и всплывёт, я скажу, что ошиблась – не тому книги записала. Только никто не заметит, кому оно надо-то?