Дневник доктора Финлея [сборник litres]

И там, на пороге, он остановился. Джесси Грант действительно была в комнате – да, это была она, хотя в другой обстановке Финлей никогда бы ее не узнал. У нее был потухший, отсутствующий взгляд, словно она полностью ушла в себя, и за одну короткую ночь ее волосы приобрели цвет снега. Заламывая руки, будто сопротивляясь чему-то, она раскачивалась взад и вперед и была похожа на сумасшедшую. И все время со стоном произносила имя Дункана. Затем она подняла голову и увидела Финлея. Она рванулась к нему, и на ее лице отразилось невероятное волнение.

– Доктор, – она схватила его за руку, ее речь была прерывистой и сбивчивой, – скажите, как он. Вы не можете этого сделать… Вы же не оставите его без ноги?

Сбитый с толку, не веря своим глазам, Финлей смотрел на ее изменившееся, опустошенное лицо. Наконец он медленно произнес:

– Вы, конечно, немного опоздали со своей заботой.

Но она только сильнее вцепилась в его руку, в ее голосе звучало отчаяние.

– Неужели вы не понимаете, доктор? – Все ее тело содрогалось, как от боли. – Я никогда не говорила вслух, что люблю мальчика. Но я люблю его, доктор! Люблю! Я воспитывала его в суровости. Я боялась, что он станет таким же, как его отец, – слабым, безвольным и бесполезным. Я была с ним жестокой и несправедливой, но в глубине души, доктор, могу сказать, что я любила и люблю его.

Взволнованный этими мучительными признаниями, веря и не веря им, Финлей продолжал пристально смотреть на Джесси.

Она в отчаянии продолжала:

– Я поступила неправильно, доктор. Я честно в этом признаюсь. Но я все исправлю. О, я сделаю все, что вы скажете. Но ради всего святого, пощадите моего мальчика!

Теперь не было ни малейшего сомнения в искренности ее исступленной мольбы. Не в силах больше видеть боль, открыто написанную на этом беззащитном лице, Финлей опустил глаза. Последовало долгое молчание. Затем он тихо сказал:

– Я уже принял решение не оперировать. Думаю, мы можем спасти мальчику ногу. Для этого ему придется месяцы и месяцы лежать в гипсе здесь, в больнице.

– О, доктор, – выдохнула она, как будто читала молитву, – все это не имеет значения, лишь бы вы ему помогли.

Он не ответил, но, услышав странные надрывные звуки, так и замер, преисполненный жалости и удивления. Это были звуки страшных рыданий Джесси.

Табачный магазин, отданный под залог банку Скрогги, теперь в других руках, и Джесси Грант больше там не появляется. Но есть маленькая седовласая женщина, очень тихая и вежливая, которая ведет хозяйство в небольшом симпатичном особнячке на Гарслейк-роуд, принадлежащем Дункану Гранту, молодому преподавателю античности в ливенфордской гимназии.

Когда новые пациенты Финлея говорят, что миссис Грант слишком балует своего умника-сына, доктор отмалчивается. Даже когда Камерон поднимает эту тему, Финлей не ввязывается в дискуссию и лишь с загадочной улыбкой замечает, что всему причиной чудо Лестрейнджа.

9. Варенье из дикой малины

Каждый год, когда земля преподносит свои дары, щедро делясь урожаем созревших плодов и ягод и вынуждая степенных домохозяек приступать к их заготовке, Финлей неизменно получает великолепный большой горшок малинового варенья из Таннохбрэ, уютного маленького городка на берегу озера за Марклзом.

Много подарков получал Финлей от тамошних жителей, потому что они любили его, а он их, – более того, забота именно об их здоровье приносила ему наибольшее удовлетворение. Да, его много чем одаривали: то гусем, то, к примеру, головкой сыра или лососем, а в сезон и парочкой куропаток. И в частности, из Таннохбрэ. Но эти дары подносились исключительно из чувства приязни и доброты. За ними не стояло ни какого-либо расчета, ни, если уж на то пошло, какой-то необычной истории, но такой историей оказался отмечен этот простой горшок с вареньем.

А вот, если хотите, и сама история.

Несси Сазерленд, красавица из Таннохбрэ, юная и энергичная, пусть из бедных и порой бедно одетая, была так хороша собой и жизнерадостна, что ее прекрасные карие глаза вызывали смятение у тамошних молодых людей.

Да, надо признать, она была славной девушкой, разве что немного своенравной, слишком уверенной в своих чарах; ее голова слегка кружилась от всеобщего внимания, но в душе она была чистой и невинной, как королева лугов таволга, которая так свежо и живо цвела в низинах Таннохбрэ.

У Несси, хотя ей еще не исполнилось двадцати лет, было множество поклонников, но в гонке за ее вниманием и симпатией один из них, казалось, оставлял далеко позади всех остальных. Это был Хью Риах, лихой черноволосый Хью, шести футов ростом, в гетрах и башмаках, широкоплечий, красивый, с живым взглядом и всегда с бойким и сердечным словом наготове.

О, все соглашались, что это был замечательный парень, знающий себе цену, душа компании, завзятый ухажер, которому приписывали немало побед.