Дневник Доры

– Здравствуй, Дора, – послышалось в динамике камеры. Голос звучал также, как и ранее при записи голосов мертвых: будто бы из-за стены, через подушку или ватное одеяло в дождливую погоду. Дора не успела заметить, как Лария открыла рот. Ее сердце пропустило удар. Но вот Лария его открывает, и снова это всё произносит беззвучно. Тут до Доры дошло, что звук и движение рассинхронизированы.

Также в интонации присутствовал акцент. Акцент «мертвых» – подумала Дора. Не то, чтобы Лария неправильно произносила слова. Но возникало ощущение, что ее рот забыл, как произносить буквы, как бывает у детей или пожилых, и поэтому проявляются неточности.

– Здравствуй, – ответила Дора как-то высоко, сдавленно. Она постаралась сказать это громко, но задним числом предположила, что ее могли не услышать сквозь систему фильтрации шлема. Она умоляюще посмотрела на Лема, уже готовясь снять шлем, как вдруг Лария ответила:

– Я долго тебя ждала. Дора.

– Чего ты хочешь? – теперь Дора нарочно спросила тихо, чтобы проверить свою теорию.

Лария мягко улыбнулась, а потом преждевременно зазвучал ее голос:

– Я хочу сделать кое-что. Мне нужно, чтобы ты жила счастливо.

Похоже, Лария прекрасно все слышала, и ее слух не зависел от пространства. Губы Ларии стали проговаривать последнюю фразу без звука.

Доре показалось что она неправильно поняла ответ. И она обернулась на Лема – посмотреть, как услышал он. Тот тоже выглядел растерянным. Лария повторила сообщение.

– Счастливо? – переспросила Дора в смятении. – Но зачем появилась эта дверь?

– Она напомнит тебе о смерти.

– Но, я итак знаю… Я, эм.. Мы знаем о существовании смерти.

– Знать и чувствовать – не одно и то же.

Дора молчала. Ей вдруг очень сильно захотелось плакать, как в детстве. От полной беспомощности. Или как на экзамене, где она не выучила ни одного билета. Лария будто висела в проеме, чересчур неподвижная, потому что любое движение казалось замедленным и почти несуществующим. Она снова заговорила:

– Ты боишься?

– Да.

– Это должно тебе помочь жить, Дора. Ты увидела достаточно. Ты заглянула в мой дом, видела очереди нерожденных. Увидела, как много душ хотят жить. Это мой подарок тебе.

Дора все-таки почувствовала, как по ее щекам покатились слезы, но вытереть их сквозь шлем пока не представлялось возможным.

– Почему именно мне?

– Мы похожи. У нас похожая судьба. В твои годы я не ценила жизнь.

– Но вы там живете! – неожиданно вставил свое слово Лем, – Жарите свои пирожки, читаете газеты. У вас там своя жизнь! И она неплохо продолжается!

Лария неотрывно смотрела на Дору, словно Лема не существовало, и все же ответила:

– У нас нет физических ощущений. Ни вкусов, ни запахов, ни чувства прикосновений.

– Почему ты не выйдешь? – спросил Лем.

– Не хочу. Я только хочу проверить свою теорию.

– Ты не можешь выйти, – торжественно сказал Лем.

Лария развернулась всем корпусом к нему и в ее взгляде появилось недоброе.

– Если я выйду, я займу тело Доры. Это будет сильным нарушением. Но я не хочу отобрать жизнь, я хочу подарить.

– Как благородно…

– Лария, – обратилась Дора, – Если я все сделаю, то дверь исчезнет?

– Да.

– Что надо делать?

– Жить счастливо.

– Но… я не знаю. Я уже была счастлива.

– Этого было недостаточно, – с нажимом сказала Лария, – Я надеюсь, последние события подарят тебе больше фантазии и идей, как проживать жизнь за сотню людей.

– Зачем ей жить за сотню людей? – возмутился Лем. – Бред! Как мы узнаем, что она достаточно счастлива? Когда ты все это прекратишь?

– Мы все это почувствуем. Я обязательно вам сообщу, когда цель будет достигнута.

– Но что, если это невыполнимая цель?

Лария сжала кулаки и как будто выше поднялась над полом, но платье оставалось все таким же «вросшим» подолом в пол.

– Это подарок. Подарок. Вы очень невнимательны. Даже если у нее ничего не получится, она будет стараться, и станет жить хоть насколько счастливее, чем жила. Всем это выгодно со всех сторон, Дора.

– Нет! – крикнул Лем и неосознанно загородил Дору. Та схватила его за плечо, взяла за руку.

– Лем, стой. Погоди. Мы должны все обдумать.

– Что если она откажется? А? Лария?

– Это будет ее выбор. Но я не изменю своего решения. Ее жизнь пройдет в присутствии дверей. В ее силах либо использовать это как силу, либо страдать. На сегодня все.

– Стой!

Лария источала уверенность. Вначале послышались быстро удаляющиеся шаги, а потом она действительно развернулась и ушла во тьму коридора.

Дора и Лем сняли шлемы одновременно, секунд десять смотрели друг на друга с досадой. Потом Дора также ушла в свою часть коридора к спальне. Камера переключилась на спальню, на миг захватив ее заплаканное лицо, и выключилась.

Глава IX

22 ноября. День тридцать первый.

– Здравствуй, Клод.

Дора села в кресло, показала перед камерой бумажный самолетик, постучала им о стол. Он выглядел окаменевшим и тяжелым, как булыжник. Внутри просвечивало содержание: рукописный текст. Она показательно попыталась его развернуть, обломала ноготь в процессе, но не смогла. Пожала плечами демонстративно и с раздражением почти что кинула его к другим странным предметам на столе.