Дневник карателя. Эрих фон дем Бах-Зелевский

Согласно информации польских исследователей М. Мотыля и С. Рутковского, общее количество людей, убитых подчиненными Фролова в период с 5 по 18 августа 1944 г., составляет около 620 человек³⁰⁸. Но эти данные вряд ли можно считать окончательными. Расстрелов было гораздо больше, и в них лично принимали участие Каминский и Фролов. Бах 12 ноября 1948 г. показал: «Я нашел Каминского и его штаб во время очередной акции, когда они… расстреливали гражданское население и перебежчиков из партизан»³⁰⁹.

Слова Зелевского согласуются с показаниями бывшего командира артиллерии «РОНА» А.С. Перхурова от 8 июля 1946 г.: «Немцы и бойцы сводного полка бригады Каминского врывались в жилые дома, грабили и убивали дико и бессмысленно женщин, детей и стариков. Массовые расстрелы польских граждан без всякого разбирательства являлись обычным явлением… Фролов… вспоминал, как вместе со своими подчиненными он врывался в квартиры польских граждан с целью грабежа и расстреливал сам польских граждан, пытавшихся скрыться… За активные действия по зверскому подавлению восстания польских патриотов в Варшаве Фролов там же, так сказать “на поле боя”, был награжден немецким командованием железным крестом»³¹⁰.

Казалось бы, брутальное поведение русских эсэсовцев вполне вписывалось в рамки установочного приказа Гиммлера и ничем не отличалось от таких же действий полка СС Дирлевангера, особой команды СД Шпилькера, группы полевой жандармерии «Познань», IX охранного полицейского батальона Буркхарда и др. Однако Каминский и его солдаты оказались в центре критики германского командования, которое решило изменить тактику в отношении гражданского населения. Фон дем Бах понимал, что необходимо договориться о прекращении боевых действий. Это позволило бы перегруппировать свои силы, вывести население из города, чтобы отправить его для принудительного труда в Германию, и создать устойчивую оборону по западному берегу Вислы³¹¹. Возникла даже идея, как отмечает историк Г.-Г. Вильгельм, «отдельного мира с польскими националистами», с которыми можно было бы сражаться плечом к плечу против Сталина³¹². Но все эти планы не могли быть реализованы, пока в городе совершались массовые убийства. А сводный полк Каминского останавливаться не собирался.

По приказу Баха с 12 августа 1944 г. расстреливать можно было только бойцов АК. В последующем он наложил запрет и на этот вид экзекуций. Каминский, как сообщал генерал-майор Гюнтер Рор (в состав его боевой группы 17 августа 1944 г. включили полк коллаборационистов), не обращал внимания на команды сверху³¹³. На этой почве между ним и Бахом произошел конфликт. Командир русских эсэсовцев отказался выполнять приказы командующего корпусной группы, ссылаясь на первоначальное решение Гиммлера. Бах, опираясь на свои полномочия в районе Варшавы, отметил распоряжение рейхсфюрера СС и указал Каминскому на то, что «он имеет право жаловаться кому угодно и в любое время, но в каждой армии есть закон, согласно которому подчиненный должен сначала выполнить последний приказ»³¹⁴.

Каминский, по всей видимости, получил еще одно предупреждение, но как обычно его проигнорировал. Баху ничего не оставалось, как железной рукой навести порядок. 3 сентября 1947 г. он показал на допросе: «После того, как я тщетно пытался повлиять на него своим приказом, став свидетелем превышения полномочий бригады Каминского, я должен был принять решительные меры»³¹⁵.

Далее в показаниях Зелевского встречаются противоречия. По одной версии, он взял полицейскую команду своего штаба, приехал на командный пункт полка и арестовал Каминского и некоторых его приближенных³¹⁶. По другой – бригадефюрера СС вызвали в Литцманштадт (Лодзь), где и взяли под стражу³¹⁷. Вечером 28 августа 1944 г., как пишет в дневнике Зелевский, состоялось «заседание суда» в Литцманштадте³¹⁸. Каминского и людей, бывших при нем, приговорили к расстрелу. В течение 24 часов приговор привели в исполнение. О казни поставили в известность Гиммлера и начальника Главного управления СС, обергруппенфюрера Готтлоба Бергера³¹⁹.

В 1963 г., разбираясь в нюансах этого дела, старший прокурор земельного суда во Фленсбурге Вальтер Альф пришел к выводу, что Зелевский не проводил какого-либо суда и лишь потом, для собственного оправдания, придумал историю с трибуналом. Не ушло от внимания дотошного юриста и то обстоятельство, что генерал СС использовал факт казни Каминского для того, чтобы показать себя защитником населения Варшавы. Он якобы боролся с произволом командиров СС и не позволял им совершать преступления³²⁰. Зелевский считал себя «миссионером», «способным спасти человечество». При этом он никак не хотел понять, что являлся таким же преступником³²¹.