Дневник кота с лимонадным именем (Сборник)

Всё ещё есть время спастись, думал он. Солнце пока не коснулось соседней горной гряды, отмечая час назначенной казни. И от этой мысли мозги чуть не закипали от напряжения. В голове мелькали хаотические и странные видения. Сначала возник образ какого-то студенистого полужидкого тела, с которым он боролся, защищаясь от поглощения, не имеющего вроде бы ничего общего с поеданием, но не менее пугающего своими последствиями. Потом он сам ненадолго «поглотил» в некотором смысле другое существо — длинное и многоногое. И наконец, неведомая громадина, грызя камни и извергая их из заднего отверстия, умоляла его пообщаться с ней контактно… Вот же чушь лезет под череп со страху перед наказанием Великого шамана!..

Но среди смущающих образов всё отчетливее проступал предмет совершенно неясного предназначения, слепленный из кристаллов… нет, из других каких-то комков и ракушек… да нет же, из блестящего камня… или из всего сразу и как-то отдельно. Непонятно. Ничего не понятно. Кроме одного обстоятельства — предмет сильно напоминал Священный валун, о котором предания твердят, что он упал с неба. Или прибыл оттуда. Короче, появился с небес.

Чья-то тень коснулась головы Самувита и прервала его размышления. Он повернул глаза. Тень на него бросала Мриан. Осуждённый на кастрацию с отвращением шевельнул хвостом.

— Зачем притащилась? — осведомился он.

— Ещё не поздно, — ответила дочь шамана. — Ещё не поздно исправить ошибку. Я готова — только хвост поднять. А потом измолю тебе прощение у отца.

— Ага, как же… прощения у полозов не просят! Лучше сдохнуть.

Полозов хвостатые не любили. Назвать кого-либо полозом или ужом — это величайшая кровная обида.

Мриан чуть не заскулила-застрекотала, но не из-за оскорбления в адрес папочки.

— Ну чем я тебе не пригожа! — воскликнула она. — Что я не так сделала, Самувит?

— Ого! Целых два вопроса за пару миганий глаз. Никогда бы не поверил, если бы кто другой такое про тебя сказал! — фыркнул язвительно осуждённый. — Того глядишь, поддашься ты на ересь познания — вопросы задавать…

— Слушай, ты! — зашипела она. — Уж безногий! Я тебе ягод лукошко принесла, утешить тебя хотела, а ты!.. Полоз гадкий! Будь ты проклят! Мне нечего тебе больше сказать! Будь проклят!

И Мриан в сердцах нахлобучила полное мягких плодов лукошко на голову наглого еретика и ушла, шипя, восвояси.

Самувит машинально стал утирать морду и слизывать сок.

Солнце ползло по небосводу, неумолимо приближаясь к горам. Грешник всё ещё не знал, как поступить. Из соседних нор стали выползать его соплеменники. Никто не оглянулся на смутьяна, никто не сказал ему ни слова. Все направлялись к валуну, где совершались все важные события в жизни племени — от наказаний до церемоний. Последним из норы поднялся сам Великий шаман. В правой передней лапе он сжимал свой печально знаменитый кол, в другой — огрызок какого-то мелкого зверька, имевшего глупость забрести в его в жилище.

А на перевязи на шее шамана висел кремниевый нож со свежим острым сколом. Самувит сглотнул слюну.

— Пошли! — распорядился шаман.

Валун для жертвоприношений, он же Священный валун, находился в середине небольшой поляны и ярко сверкал в лучах заходящего за горы солнца. Валун был весь очень РОВНЫЙ, не чета бесформенному жертвеннику соседей. Прозрачное НЕЧТО на вершине валуна тоже сверкало.

Всё племя ждало шамана и его жертву в молчании.

Шаман подтолкнул осуждённого вперёд и протянул нож к самой мужественной части тела Самувита. Злосчастный бунтарь и отступник замер, чувствуя, как бешено колотятся оба его сердца.

В следующий миг в душу хлынула отчаянная смелость, отвага преисполнила его от носа до кончика хвоста, и он решил, что негоже ждать оскопления, поздно уже бежать, а лучше совершить самое гнусное и запрещённое деяние, перед которым померкнет зловещая слава первой и второй ереси. Самувит шмякнул шамана хвостом, сграбастал передней лапой подвернувшийся камешек и швырнул его прямо в прозрачное НЕЧТО на вершине Священного валуна. НЕЧТО, которое по невнятным объяснениям шамана символизировало всевидящее око могучего бога Гагарота, разлетелось вдребезги…

Валун, он же аппарат, изобретённый и изготовленный ложноножками Сви, педипальдами и клешнями Сави, равно как и манипуляторами Са-вит***-а, в данной новой реальности никем не был собран, он возник будто сам собой. Повреждённый экран устройства, рождающего различные действительности, сыграл роль пьезокристалла. Электрический импульс шмыгнул в нутро устройства, активируя микроструктуру сердечника.

Полянке не оставалось нечего другого, кроме как озариться яркой вспышкой фиолетового сияния.