Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

Декабрь. Скоро Новый год. Ира предложила отпраздновать праздник в Доме актеров. Я согласился, тем более знал, что Робик Миносян тоже будет. Жена его Наташа, как и Ира, была компанейской и веселой. Мне импонировал Робик: он был старше меня на семь лет, выше среднего роста, интеллигентный, симпатичный, с умными и немного насмешливыми темными армянскими глазами. Работал Робик на каком-то секретном предприятии инженером. Вырос он с русской матерью - отец оставил их, когда Робику было четыре года. Еще он был охотником - в квартире висели большие оленьи рога. Приятным, мягким баритоном Робик пел романсы. В дополнение ко всему он неплохо рисовал природу и начал пробовать портреты. С мягкими манерами, он всегда с тактом и немного преувеличенным вниманием относился к женщинам. Алкоголем не брезговал, но не напивался. Женщины любили быть в его обществе, да и мужчины тоже. У нас как-то сразу, так же, как и у Иры с Наташей, сложились хорошие дружеские отношения. Робик с Наташей не ссорились, жили дружно. Была у них просторная четырехкомнатная квартира. С ними жила мама Наташи, учительница украинского языка и литературы. Мама Робика - врач психиатр в клинике для душевнобольных - жила неподалеку. Виталик подружился с их сынишкой Максимом - тот был на год младше Виталика, смышленый симпатяга. Вдвоем они с автоматами гоняли по театру. Наташа, невысокая, темноволосая и радушная женщина приятной наружности, вместе с Робиком часто принимали нас у себя. Вместе с Робиком мы по вечерам заходили в театр за своими женами.

В театральном кафе "Комарик" можно было купить кофе, коньяк, бутерброды с колбасой, иногда полакомиться пирожным. Роберт брал кофе с коньячком, я кофе с пирожным, и мы ждали окончания спектакля, после которого к нам присоединялись жены. "Комарик" заполняли актеры: Юра Брилинский, Витя Коваленко, Богдан Козак, Богдан Ступка, несколько актрис (все красивые), толпились в маленьком баре. Всегда было шумно и весело. Лицедеи - народ веселый.

Дом актера

Тридцать первое декабря. В последние дни насыпало немного снега, и сегодня, в последний день года, похолодало. Не первой свежести снег покрылся корочкой, и стало скользко. Ира - с непокрытой головой, в темном, чуть ниже колен пальтишке, в туфельках на маленьком каблучке, руки в длинных лайковых перчатках (подарок от кожгалантерейной фабрики) - крепко держала меня под руку. Шли встречать новый, 1968 год в Дом актера, в двух шагах от театра. Народу должно быть немало. Придут актеры из других театров. По пути мы остановились у большой красивой городской елки. Настроение, как и полагается под Новый год, волнующе-приподнятое. Банкет организовали в складчину - каждый обеспечивал свой стол закуской и выпивкой. В свободной руке я нес сумку с тем, что подготовила Ира.

Дом актеров был заполнен "под завязку". В одиннадцать выпили за старый год. В двенадцать какой-то пожилой актер произнес тост. В каждой компании пошли свои тосты. Ира не пропускала ни одного. Я, как всегда, делал вид, что пью. Робик знал, что я почти не пью, и никогда не настаивал. К часу ночи жена уже была в довольно праздничном настроении: ходила по залу, общалась, чокалась со многими и, пожалуй, слишком весело щебетала. Глазки блестели, и слышен был ее задорный смех. Пошли танцы под радиолу. Ира в третий раз подряд танцевала с одним и тем же неизвестным мне парнем и вовсю флиртовала. Настроение мое портились.

Мы вышли с Робертом на улицу покурить, но было холодно, и мы быстро вернулись. Народ веселился. Иры не было. "Наверное, вышла в туалет", - подумалось мне. За нашим столом было весело. Все наперебой рассказывали анекдоты. Я поглядывал на часы - Иры уже не было с полчаса. Наконец пришла и тут же стала всем разливать. Где и с кем была? Робик все видел и все понимал.

- Не злись, старик, ей просто весело, ведь Новый год, - пытался он меня успокоить.

Я молчал. Тут Ира встала и села на колени к Роберту. Посмеялась, пощебетала и уселась на колени к Юре Брилинскому. Посидела немного и уселась к Боде Ступке. Кроме нее, никто ни к кому на колени не прыгал. Мое улыбающееся лицо не соответствовало той буре, которая бушевала в моей груди. Сейчас я ее ненавидел. Она вела себя так, как будто меня рядом не было. Я сказал Роберту, что сейчас уйду один, без нее. Он посоветовал не усугублять:

- Придете домой - разберетесь.

В груди клокотало. Решил выйти на улицу покурить и "проветрить мозги". Когда я вернулся, Ира выплясывала с кем-то посреди зала.

- Хочешь, зайдем в театр? - предложил Робик.

- Зачем?

- Увидишь!

- Идем, мне все равно.

Наклонившись к Наташе, Робик что-то ей шепнул и взял со стола бутылку вина. Она улыбнулась, одобрительно кивнула.

До театра две минуты хода. Подошли к служебному входу. Робик постучал, и через пару минут показался заспанный вахтер:

- Чого треба?

- Привет, Иван. Мы хотим зайти ненадолго в оркестровую яму, - сказал Робик, вручая вахтеру бутылку вина. - З Новым роком!

Тот глянул на бутылку, на нас.

- Идить, но не на довго.

Мы пробрались в полутьме в оркестровую яму.

- Вот! - показал Робик на инструмент.