Дневник Лидии

– Я хочу наслаждаться искусством ради себя и не зависеть от других. Избавь меня от этой одержимости.

Акация была непоколебима. Слова вылетали из ее рта, словно токсины, от которых организм хотел скорее избавиться.

– Ладно, – медленно заговорила Джейк. – Сделаю, как ты хочешь. Подожди немного, и скоро все исчезнет, не успеешь и глазом моргнуть, – пробормотала ведьма себе под нос, обнажая уродливые зубы.

Она не собиралась уговаривать девушку или читать нотации. Как-никак, именно на таких глупцах, как Акация, она зарабатывала себе на хлеб.

Ведьма приступила к исполнению желания, что и положило начало настоящей трагедии.

Когда все закончилось, она протянула Акации неприглядный глиняный чайник, который сминался в руках, словно пластилин, и принимал любую желаемую форму. Заметив недоумение в глазах девушки, Джейк усмехнулась. Кто бы мог подумать, что этот чайник когда-нибудь пригодится даже после того, как она забросит гончарное дело.

– Отныне твоя одержимость восхищением окружающих и их мнением будет храниться здесь, – объяснила Джейк, пока Акация рассматривала предмет. – Вернуть обратно ничего нельзя. Теперь ты до конца своих дней не сможешь испытать радость от того, что любима другими. Не жалеешь?

– Нет! Я наконец-то свободна.

Танцевальная труппа Акации выступала на Улице страсти и молодости, где слезы влюбленных образуют пруды, гладь которых щекочет вихрь их поцелуев. Поистине чудесное место. С наступлением вечера в самых разных палатках и шатрах начинались представления, и прохожие стекались посмотреть их. Благодаря этому всю ночь напролет на улице, наполненной песнями и светом фонарей, жизнь била ключом.

Между поездом-призраком и цирком стоял розовый шатер, в котором ежедневно давала представления труппа девушки. В перерывах между концертами все ее участницы неизменно репетировали в зеленой гостинице, расположенный в поселке за Улицей. Почти вся она пустовала, так что места им хватало сполна. С наступлением же вечера они неизменно возвращались к своим зрителям в розовый тент.

Освободившись от навязчивого желания нравиться всем и вся, Акация, наконец, ощутила свободу жизни, свободу от мнения других. Оковы, сжимающие ее, были сброшены.

Единственное, что ее смущало, – это невзрачный глиняный чайник Джейк. Девушка стала замечать, что его форма со временем приобретает иные очертания – чашки, тарелки, иногда даже пуантов.

Поначалу она успокаивала себя тем, что для ведьминой утвари это обычное дело. Да и в конце концов – Акация танцевала в лучшем на острове ансамбле, ей ли беспокоиться о каком-то чайнике!

По мере того как росла популярность их труппы, гостиницу посещало все больше монстров – в основном, конечно, поклонники или деятели искусства. Однако случались и исключения в лице миссионеров или просящих подаяние нищих. К верующим они относились с нескрываемым презрением, самоуверенно отрицая существование высших сил.

Однажды все коллеги Акации отправились в гости в призрачный поезд, и она осталась одна. В тот вечер в гостинице появился бродяга с просьбой накормить. Внешний вид незнакомца отталкивал своей неопрятностью, но девушка пожалела его, дала ему денег и еды, дежурно улыбнувшись на его лестную похвалу ее талантам. Закрыв за ним дверь, она вернулась к своим делам. Чуть позже Акация пошла на кухню и, к своему удивлению, обнаружила там мальчишку.

Даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы заметить, что не мылся он больше двух дней – сальные волосы спадали на лицо, а все тело покрывали струпья.

На вид он был моложе ее и казался безобидным, но Акация чувствовала что-то неладное. Ребенок сидел не шевелясь и безжизненно смотрел в пустоту, словно статуя. Медленно подняв глаза, он взглянул на девушку.

– Ты откуда здесь взялся? – возмутилась она.

Казалось, он готов был расплакаться, но ни ответа, ни рыданий так и не последовало. Акация огляделась в поисках прохода, сквозь который незнакомец оказался на их кухне, но вместо этого заметила кое-что другое.

– Где чайник, который стоял на столе? Ты что, забрал его? – гневно спросила она.

Мальчик не ответил. Устав от его молчания, Акация протянула руку.

– Давай сюда. Он принадлежит мне.

Словно не понимая, о чем речь, он вложил свою ладошку в ее. Акация хотела было отпрянуть, но лицо ребенка озарила улыбка, и она удержалась.

– Да кто ты? Где твой дом? Возвращайся туда.

Мальчик и не думал убирать руку, которая по ощущениям была мягкой и податливой, словно… Акацию озарило.

– Т-ты… ты и есть тот глиняный чайник? – пробормотала она.

Незнакомец, широко улыбнувшись, кивнул. Акация нахмурилась, у нее заболела голова. Скоро вернутся коллеги и разозлятся, что по ее вине в доме оказался какой-то грязный мальчишка.

– Превращайся обратно в чайник. Да во что угодно, только не в живое существо, прошу тебя.

Но мальчик и не думал слушаться, лишь все так же глазел на нее, не отводя взгляда, будто и вовсе не понимал ее языка. Встревожившись, Акация стала теребить его за плечи, в отчаянии причитая:

– Становись снова чайником, чашкой, ложкой, чем хочешь. Скорее.