Дневник maccolit’a. Онлайн-дневники, 2001–2012 гг.

И никто слова доброго не скажет. Попробовали бы сами, суки.

Он ведь не чемпион, а лишь спарринг-партнер.

Земля постепенно уходит из-под ног, кренится башня со звездой, и уже бежит по лестницам стража – то ли вязать его, то ли с доброй вестью. А ведь хотелось, как лучше, когда шел по красной дорожке упругой своей походочкой чуть вразвалку, а вся эта сволота рукоплескала ему.

Один, совсем один в высокой башне.

Мнение психолога 17 сентября

Моя жалость по отношению к ВВП стоила мне потери нескольких френдов и нелицеприятного обсуждения в чужом ЖЖ. К сожалению, не могу согласиться с бывшими френдами. Я не стебался, но запись моя вряд ли может считаться признанием в любви и лизоблюдством. Просто мне всегда интересен человек, даже если он президент. И поставив себя на место президента, его нельзя слегка не пожалеть. По сути – это жалость к себе, поставленному в сходные условия. (Как у Кушнера: «В каждом мертвом хороним себя».) Видим себя в этой шапке Мономаха, короче, и страшновато становится.

Насчет «пожалел бы лучше детей» – извините, это не ко мне. Вряд ли человек, у которого 4 детей и 3 внука мог не отозваться на трагедию. Но степень чувств при этом превышает всякую возможность публичного их проявления. Только наедине с собой и в церкви.

А вот отношение к ВВП как к психологическому типу, интерес к тому, почему его любят одни и не любят другие – это чисто профессиональное. Писателям, извините за бранное слово, это свойственно.

Ценности 21 сентября

Я сидел дома и производил переоценку ценностей. Мне никто не мешал.

Слева плотной стопкой лежали ценности, которые срочно следовало переоценить. Справа лежало несколько ценностей, которые я не собирался переоценивать. С ними было все ясно.

Я брал этикетку, зачеркивал крестом старую цену, а сверху ставил новую. Таким образом у меня получилась стопка старых ценностей с новой ценой. Однако принципиально ничего не изменилось. Мне это не понравилось, и я сорвал этикетки. Теперь выходило, что ценности вообще не имели цены.

Тогда я выбросил эти ценности в окно. Они летели, как бумажные голуби, в самых разнообразных направлениях. Прохожие их ловили и прятали за пазуху.

Мне так понравилось выбрасывать ценности, что я выкинул и все остальные тоже.

– Теперь я свободен от предрассудков! – сказал я удовлетворенно. – Свобода – величайшая ценность.

И я тут же выбросил свободу в окошко. Она упала на асфальт и больно ушиблась. Прохожие обходили ее молча, делая вид, что ничего особенного не произошло.

Update. Подумал о том, как изменилось понятие свободы и отношения к ней за прошедшие тридцать лет. Какую свободу я выбрасывал в окошко 30 лет назад? Ту, о которой все тогда мечтали, не зная ее? Вряд ли. Выходит, что нынешнюю.

Наврод и Парсия 17 октября

Игорь Ким напомнил об одной моей шалости периода перестройки. Как-то написалась в то веселое время политическая сказочка, которую после долгих опасений (с полгода примерно) поместил в газетке «Литератор» ее редактор Борис Никольский, впоследствии депутат Съезда народных депутатов и главный редактор «Невы».

Ну напечатали и напечатали. Апрель 1990 года. Санкций не последовало, плюрализм, гласность и демократия крепчали на глазах.

Через несколько месяцев мне принесли добытую где-то самиздатовскую брошюру с этой моей сказкой. Она была иллюстрирована в лубочном стиле, сзади были выходные данные: «Самиздат 1990 г. Художник Л. Боброва, редактор Р. Иволга».

И добавление: «Доход от продаж пойдет на благотворительные цели».

То есть они эту брошюрку и продавали, значит.

А вот Игорь Ким увидел ее в штабе демократов, когда делал репортаж о безумце, стрелявшем из ружья во время демонстрации на Красной площади. То есть получилось, что эта сказочка и есть главный идейный документ, подвигнувший террориста, потому как в кадре показали крупным планом желтую обложку этой брошюрки.

НАВРОД И ПАРСИЯ

Сказка

Жил-был мужик. Звали его Наврод. И была у него жена по имени Парсия.

Наврод полюбил Парсию давным-давно. Умная была шельма, молодая и воинственная. Приходила к нему тайком на сеновал, книжки запрещённые давала читать. «Притесняют тебя, Наврод, – говорила, – обманывают! Ты бы их в распыл пустил, Наврод. А я тебе укажу, что дальше делать».

Послушал её Наврод, женился на ней, а на свадебке под шумок ликвиднул притеснителей. Нарядил он молодую жену в кожанку, револьвер ей сбоку привесил, любуется. Вот, думает, какая у меня самая умная и справедливая Парсия! Всё за меня решает и говорит складно, как мы с нею заживём припеваючи при этом, мать его в душу, компитализме.

Парсия его этим компитализмом ублажала, в избе заместо иконы лозунг вывесила: «Вперёд к победе компитализма!»