Дневник Марины Мнишек

Дня 12. Слышно было, что, выбрав самых худых из нас (хотя к тому времени немного оставалось толстых, однако ж всемогущий Бог чудесно, истинно своим провидением, нас еще сохранял и снабжал кое-какими пожитками), собирались отослать со всем их имуществом в вышеупомянутую крепость Архангельск, которая является портом на Английском море.[314] Мы не радовались этому, так как только в небе хорошо с архангелами.

Дня 15 и в последующие дни говорили, будто царь Шуйский собирался взять себе жену из дома Нагих.[315] Потом же бояре воспротивились этому, настаивая, чтобы прежде он освободил и успокоил землю. Разные еще рассказы и слухи появлялись, но не было не только такого, что можно записать, но и чему можно верить.

Дня 20. Советовали нам приставы наши, чтобы мы, особенно слуги, просили царя о пожаловании и улучшении питания. Но мы не последовали совету, опасаясь какого-либо подвоха, и предпочли кормиться, как кому удавалось, нежели соглашаться на то их подлое предложение. И потому продавали, кто что имел. Но сильного голода, по милости Божьей, не испытывали.

Дня 22. Пришло из Карельской провинции 100 стрельцов на смену тем, которые нас стерегли. Люди чуть ли не все те пришли, которые сопровождали нас из Москвы и год назад стерегли. Однако прежде чем принять охрану, каждый должен был присягнуть, что не будет нам никаких вестей и секретов приносить. Но это обязательство мало помогло, потому что у мужика присягнуть — что ягоду проглотить. Очень хорошо обманывали, по своему обычаю, как и прежде.

Дня 29. С великою боязнью видели мы столбы огненные, необыкновенные и жуткие, проходившие по небу. Должно быть, они предвещали что-нибудь либо нам, либо “москве”.

Приставы также посетили пана воеводу, в то время с ними разругались паны старосты о слове, у нас употребляющемся в кабаках, а у них обычном. Пан воевода просил, чтобы ему разрешили писать царю относительно посланца в Польшу, но его заставили подождать несколько дней, ободряя надеждой на что-то доброе. Один из них шепнул на ухо пану воеводе, что имеет что-то сказать, но воздержался, намекнув только, что здесь идет какая-то игра.

Дня 30. Слухи были, что царь отправил вперед войско в несколько тысяч против Дмитрия. Это войско, отойдя от столичного города Москвы, начало роптать на царя Шуйского, думая бить челом Дмитрию. Увидев это, гетман, разумеется, повернул назад, а войско, которого 8 тысяч было, перешло на сторону Дмитрия. Когда об этом услышал Шуйский, видя явное несчастье, он хотел сложить свой жезл (таков там обычай, когда царь покидает царство), но ему народ не позволил, говоря, что, “пока от последнего из них не очистишь страну, до тех пор должен быть нашим царем”. Сразу после этого к двум войскам царь отправил третье, во главе которого вышел Дмитрий Шуйский, но был ранен и едва с несколькими сотнями человек вернулся.

Тем временем царь Шуйский женился,[316] должно быть, его женили, чтобы он, все порывавшийся в монастырь, не ушел бы туда, но упорнее защищался.

Также говорили о панах Стадницких, что с 12000 войска они вторглись в страну и уже до 1000 бояр к тому времени, пленив, в Путивль отослали, обещая Дмитрию и самого царя поймать, если он не вернет им друзей и родственников.

Раздел 2 Февраль

Дня 1. Один боярский сын, приехавший из Москвы, привез известие о том, что войска Дмитрия собираются идти к столичному городу Москве, а сам он стоит под городом Брянском, в пяти верстах, в монастыре, именуемом Свенским;[317] что царь Шуйский, закрывшись в крепости, один, с несколькими друзьями, празднует свадьбу.

Дня 6. Странные столбы были видны в воздухе ночью, а также огненные отражения, так что страх охватил многих из нас, видевших это. Мы были все встревожены, многое связывая с этим видением. А на следующий день на довольно спокойном и чистом небе исчезла луна, подевалась неведомо куда на глазах людей, что и наша стража во дворе, и московская, вокруг двора стоящая, очень хорошо своими глазами видела и сочла это дурным предзнаменованием для своего царя.