Дневник Марины Мнишек

Дня 7. Три письма от испанца Николая де Мелло. 1-е. В нем сообщалось то, о чем он писал уже 8 декабря, — что Тула взята у Петрушки и Болотникова и отдана Исидору Нагому.[318] 2-е, что Петрушка в Москве повешен, а Болотников — в тюрьме. 3-е, в тот день, когда новый посол въехал в столичный город Москву, старый хотел уехать, но его догнали у ворот и не выпустили.[319] 4-е, что царь Шуйский женился, удивляется, как в годину такого явного и великого бедствия умудрился он жениться. Взял какую-то Марту, а по нашему — Марию,[320] но Мария optimam partem elegit.[321] 5-е, о великой неволе своей дал знать и о жестоких страданиях, что ему временами едва на третий день пищу приносят. Все это — из-за забот, которые их угнетают, ибо из того монастыря отправлено на войну 53 человека, а возвратилось их только 13. 6-е, напоследок просит, чтобы пан воевода, если Господь Бог поможет, постарался, чтобы его из того жестокого заключения вызволил своими стараниями. На это ему отписано и деньги в помощь, милостыня послана.

Дня 9. Пункты из письма пана К[оморовского]:[322]

[1-е]. Что быстро разгорается, то долго не светит. Царь женился, один день пожил с женой, а на другой отправил ее в монастырь. Сам не уберегся, взял в жены дочь князя Петра Ростовского из рода Годуновых.[323]

2-е. Дмитрий Шуйский возвратился, потеряв всякую надежду, из-под Алексина, упрекал царя, что тот женился, говоря: “Ты веселишься, а кровь невинная льется”. Также сказал ему, что “уже царствовать тебе осталось недолго, ибо не на кого тебе опереться, а поэтому подумай о себе и о нас, поклониться надо тому, кому царство по справедливости принадлежит”.

3-е. После ухода Дмитрия Шуйского из-под Алексина все оставленное там войско, получив грамоту от царя Дмитрия, подчинилось его воле и власти, сложив оружие и придя в повинование.

4-е. В прошлый четверг посол царя Дмитрия полковник Адам сам-четвертый был в столичном городе Москве с письмами Шуйскому и миром принят с признательностью. Общее содержание тех писем было таково: всем, кто ему по доброй воле подчинится, он обещает свое милосердие. Это письмо московский патриарх при царе и перед миром читал всенародно. Когда он кончил, царь спросил их мнение, а они также — царское. Царь решил, что делать нечего, когда наступают на горло, и поэтому сказал им: “Думайте теперь сами, а я тоже сам думать буду, если так велит Бог, я ему уступаю, и будь, что будет”. Услышав это, мир воскликнул единогласно: “И мы также! Да здравствует Дмитрий Иванович всей России! Но мы просим, чтобы ты нам милосердие показал, не велел своим жолнерам, как в других городах, о чем мы слышали, насилие чинить”. И с этим отправили посла, прося, чтобы царь прислал кого-нибудь для принятия присяги.

5-е. О наших говорят, что они под Смоленском и ту крепость взяли.[324]

Дня 16. В субботу все, как и прошлой ночью.

Дня 17. В воскресенье масляной недели ходил дьявол между нами. Правда, его самого не видели, но слышали голос те, с которыми он разговаривал. На некоторых нагнал страха, некоторых душил, а именно, одного человека придушил так, что тот едва очнулся, вздохнул и другим рассказал, что с ним дьявол задумал сделать. А еще с одним спорил в видении о душе его, до того, что ему эти строки (“Corpus meum flagettatum est, etc.”,[325]) привиделись, и говорил ему, “что в тебе моя душа, а только тело Божье”. А тот дьяволу отвечал, “что Бог с тобой дела не имеет, если тело Божье, тогда и душа”. А дьявол крикнул: “О, Франциск! Навыхватывал их у нас, но дай же покой!” — и полетел. Ведь тот отрок был опоясан поясом святого Франциска и в нем всегда спал.

Много было у дьявола и других явных проделок и разговоров с некоторыми. Одному наговорил, чтобы к ним отправился, обещая его кормить очень вкусной кашей, которую тот одно время пробовал во время болезни. И он к тому часто приставал.