Дневник Марины Мнишек

Досаждали нам также суровые морозы, лютые — почти всю зиму, начавшиеся в декабре, но, однако, особенно сильные в данное время, столь суровое, что земля почти гремела, как медь.

Дня 18. Еще большие бесчинства натворил сатана. Тою ночью одних со стульев свалил, других ушиб, и в свечах показывался, и в женском обличье, и не однажды, но несколько раз их облетал, проделывая различные штуки.

Дня 26. К тем стрельцам, которых здесь год тому назад оставил Салтыков для охраны крепости, добавлено 50 человек, чтобы нас сторожить, ибо опасались набегов. Как об этом и пан Кемеровский пишет в своем письме, ниже переписанном. Следовательно, и повсюду, не только в городе, но и по дорогам придано стражи.

Die ultima[326] февраля дошло до нас от пана К[оморовского] письмо, содержание которого таково: “Пишу, как и раньше, не сомневаясь, что все так и происходило, то есть, что они добровольно предались царю и с этим известием послали было к нему, теперь же сообщаю вашим милостям, почему до этого дело не дошло. Потому что, когда царь послал в столичный город Москву бояр своих принимать присягу, он также отправил с ними небольшой отряд и воеводу, некоего Ивана Голицына.[327] В Москве же другой совет без ведома царя состоялся, так как Дмитрий Шуйский вместе с отцом царской жены привели мир к тому, чтобы Расстриге не доверять и мужественно защищаться. „А так как, — молвил он, — мой брат не способен царствовать, обещаю, что, когда вас обороню и государство московское успокою, царем вашим буду“. Услышав это, они все тотчас согласились, чтобы все так происходило. А он, видя их расположение, в надежде на царство раздал боярам очень дорогие подарки, и сразу после этого совета, не мешкая, послал вооруженных людей против войска царя во главе с отцом царской жены. Ударили они по врагу без предупреждения, в то время, когда послы царские уже были в столичном городе Москве. Но Господь Бог проявил чудесную милость свою, и нападавшие были наголову разбиты. Отец царской жены попал им в руки, с него содрали кожу, а потом на части разрубили. Затем, не мешкая, Голицын пошел с войском под столичный город Москву. К нему прибыло также немного поляков, которые пришли из войска польского, находившегося около Смоленска, крепости Тверь, Углич и иных немало привели к присяге царю. Эти крепости и сейчас сохраняют верность, кроме Углича, который изменил, а люди из него ушли. Итак, узнав, что Голицын направился с войском к столичному городу Москве, чтобы овладеть этим городом, поляки, не мешкая, пошли к нему на помощь. С одной стороны подошли наши, а с другой — Голицын, и мощным штурмом взяли Деревянный город, часть войска побили, а часть привели к присяге.

После этого, пробив сперва брешь в 8 сажен в Каменном городе, с той же яростью ворвались в башню, которая там стоит на углу у реки, называющейся Москва, и разрушили ее. В этом проломе с обеих сторон полегло много людей. Полному поражению помешала ночь. Тогда Голицын встал со своими людьми в Деревянном городе, а наши встали лагерем в поле. В той страже, которая стояла у пролома (она состояла из людей, набранных в крепостях), изменили, войско — а его только что привел Татищев из Великого Новгорода — из города выпустили.[328] И тогда спереди и с тыла, со всею силой по Голицыну ударили. С обеих сторон бились хорошо и храбро, один другому не уступал. Однако победили более свежие и не столь утомленные войска, как те, что воевали в Деревянном городе, и людей Голицына в поле далеко вытеснили. Между тем поляки, стоявшие лагерем, ворвались в город, перебили многих людей саблями, убивая встречавшихся наповал, без всякой пощады. Совершив это и не понеся урона, они вышли из города и направились к Смоленску, делая более десяти верст в день. Голицын же ушел к Серпухову, чтобы лечить тяжелую рану, ибо он был ранен в бок. Там его опять подстерегли Дмитрий Шуйский с братом, чтобы окончательно разгромить. Но он, оправившись от раны, сам разгромил их, разгадав задуманную военную уловку, так что Дмитрий Шуйский едва ушел в столичный город Москву.

Между тем, уже царь приближался со всеми войсками, которые были очень многочисленны, имея при себе и поляков, кроме тех, что были под Смоленском”.