Цеплялась и думала, ведь не может она стать искрителем? Те жили только в легендах, ни сама Тенго, ни даже бабка её отродясь таковых не видали, лишь старейшина, голосистая Зу рассказывала, что, когда только вылупилась на свет, в общине был один, такой старый, что скоро ушёл к Хранителям Яйца. По слухам, живой искритель был в Солёной общине, гонял акул, но кто поплывёт в такую даль, поднимаясь руслами рек и подвергаясь опасности, чтоб проверить? Один холостяк уплыл вверх по реке, впадавшей в озеро, да так не вернулся. Все в общине думали, что погиб в пути, пока солёные по большой кувшинке не передали, что добрался, но внезапно там у них женился, уже и с яйцами ходит, так что останется в море. Старейшины тогда уж попросили хорошо его кормить и не лупить, как сами, случалось, лупили. А как иначе? Ужасно непутёвый был самец, обрыблением не занимался, жениться не хотел, по мелочи работал на сборе водорослей…
Почти на верхушке нашла гнездо жужелиц и съела, сколько могла, только с собой набрать было не во что. А когда вылезла так высоко, что ветки стали гнуться под её тяжестью, уцепилась за ствол, зажмурилась и пустила волну, всматриваясь в волнующееся под нею море леса, и дальше, сколько хватало сил. Верхушка раскачивались, и Тенго словно плыла по воздушному течению. В синей пустоте кружили птицы, ветер в самом деле нёс и баюкал их, подобно воде.
В стороне, откуда они пришли, что-то ярко светилось и двигалось, она послала тонкую волну и поняла — это кожаные несли МАШИНУ, которая создавала блескавку гораздо сильнее той, что получилась у Тенго. Искали её мужа? Она без устали жмурилась, приоткрывала рот и раз за разом пускала волну в поисках озера, пока, наконец, не поймала тонкую волну большой кувшинки старейшин, даже слабое эхо услышала — голоса неразборчиво сердились. Когда совет сердился — в домах всегда громко было, дома по общим корням передавали, а те дакнусы, что не смогли прийти лично, могли послушать, как обрыбление не ладится ибо губка развелась, жрёт икру, снова кто-то выпустил. Жаль, так далеко не слышно новостей. Но теперь Тенго знала направление! Она споро спустилась к мужу, и путь вниз занял гораздо меньше времени, чем наверх. По дороге нашла гнездо злой летучки с двумя большими яйцами, одно сама съела, второе взяла в зубы и понесла Нико.
Тот сидел со своей шаманской штукой и делал пальцами знаки. В неприятности не лез, врагов не привлекал, хвала Хранителям — не убегал, а то сестрицын муж, Белрой, дважды терялся, пока шаманка не заговорила. Хорошо, что птицу общипал и съел, значит не голодный.
— Устал? — спросила она. — Как на счёт перекуса?
Они прошли с полдня и опять встали. Конечно же, Нико с яйцами, потому и тяжело! Тенго усадила его отдыхать, и тот сразу полез в БЛОК-НОТ. Он писал там ДНЕВ-НИК. Пускай, раз нравится, хоть и пользы нет никакой от такого занятия, лучше бы яйца чесал или вылизывался, а то Тенго сама его лижет, чтобы шуба хорошо росла.
Она снова бросила мужа и, пуская мелкие волны, чтоб удостовериться в безопасности, пошла к пруду неподалёку, ведь еда сама не найдётся.
В воде лежал огромный зверь, обдирал камыши, черпал водоросли и жевал бесконечную жвачку, иногда поворачиваясь тушей. Над водой торчал его косматый горб и голова, над нею кружило облачко гнуса, а зверь лишь ушами поводил, да, судя по засохшей на лбу тине, иногда опускал морду в воду. Кажется, он жил в пруду всё свтлое время года, а с холодами переходил на тёплые места, потому что огромные рога его покрылись мхом. При виде Тенго зверь вяло пошевелился, глаза с отвисшими веками выражали презрение к мелкому хищнику. Пускай! Он не был любопытен ей как мясо, не представлял опасности как враг, вздумай зверь подняться — Тенго успела бы сбежать, а вот лягушки её вполне интересовали. Они были шустрыми, но Тенго — шустрее, она быстро хватала их и сразу прикусывала у основания головы, хорошо быть с зубами, её дети родятся с зубами, и дети их детей, они принесут общине пользу. Снулых лягух увязывала травинкой лапка к лапке. Собрала здоровенную вязанку!
— Поешь! — попросила она Нико, и тот, наконец-то, перестал капризничать.
— Давай, — согласился.
Счастью её предела не было, Тенго показала, как расправиться с лягушкой и, прыгая вокруг, смотрела, как он ест, сперва недоверчиво и осторожно, затем — в охотку, потом сама доела мягкие животики, которые Нико не понравились, а зря. Так, понемногу, приучила его к вкусной и полезной пище.
Выбрасывать консервы муж, тем не менее, не стал, а переложил в дупло и сверху запихнул своими шкурами, которые раньше носил, а теперь ему не надо стало — своя шерсть хорошая отросла, не мёрз по ночам, но Тенго всё равно его грела. В рюкзаке остались маленькие МА-ШИНКИ и шаманские яды, идти сразу стало легче, в тот день они прошли много. Если искроволна находила на пути хищника — останавливались и прятались, либо обходили далеко по кругу.