Дневник метаморфа

— А как же, — охотно откликнулся Шульга, принимая стаканчик. — Добыл как-то здоровенную церву, молодой ещё, ни амуниции толком, ни дрона для переноски не имел, ружьё да везение, да товарищ с машиной у вырубки остался. И, где ни возьмись, ручейный рейнджер в полной амуниции из кустов выскакивает! Выстрел услышал. Оружие наводит и требует лицензию на отстрел. Смотрю на него, на церву, и говорю покаянно — лицензии нет, прости засранца. «Иди вперёд, — говорит рейнджер, запуская дрон для переноски и цепляя тушу, — будем протокол составлять, но сначала взвесим на базе». Дотащили мы вдвоём с ним эту тушу прямиком до вырубки, с полтонны в ней было, дрон трижды разряжался. Смотрю — а вот и мой товарищ с пикапом маячит. «Ой, господин рейнджер, — говорю, — совсем забыл! У меня же есть на отстрел лицензия, вот она!» Включил наручный комп и показал. Видали б вы его рожу!

Павлик рассмеялся, довольный удачным завершением дела, горячей едой да охотничьей байкой. Майор смаковал свой стакан, когда зверь вырос у него за спиной. Стоял он дыбом и был ещё страшнее, чем прежде, весь покрытый подпалинами от удара током. Обгоревшая его, ободранная липкой паучьей сетью шкура клочьями свисала с боков, лап, брюха, обнажая кровавые дыры. Пасть раззявилась, лапы поднялись.

— Рожу, — сказал зверь.

Волосы у Шульги зашевелились на голове и на руках с ногами. Он понял, что зверь не мог снять сеть, пока был под седативами, но слабое их действие закончилось, и вот, пожалуйста. Подумал о том, что не успеет достать из кармана пистолет, и о том, что больше не обнимет мамку.

Зверь обвёл их взглядом нечеловеческих, яростных жёлтых глаз, одним ударом когтистой лапы сорвал голову майора с плеч и мгновенно скрылся вместе с нею среди вековых секвой. Обезглавленное тело упало вперёд, на землю. Из шеи, в такт последних ударов сердца, выплёскивалась кровь.

Глава 16. Тенго

Дерево было са-а-амым высоким, влезть на такое — подвиг во имя Первомужа и, отчасти, необходимость: снизу волна тормозилась деревьями, искажалась каменными скалами. У яйценосного её супруга и господина Нико имелся КОМПАС, но не было КАРТЫ, отчего они свернули не туда и по заросшей тропе выбрались к такому же заросшему лесному пруду. Компас был не так уж виноват: она сама чуяла манящую воду, оттого и сбилась. Тем временем, до озера оставалось много дней пути. Дела обстояли неважно, от пиявкиного яда дети росли слишком быстро, скоро могли вылупиться, а они не успевали вернуться к общине. К тому же, РЮКЗАК Нико набил стишком туго, медленно бежал и быстро уставал, а теперь и заплутали.

Не дело дакнуса — лазать по деревьям. Пустите Тенго в воду, такое мастерство покажет!

Она не сразу разобралась, как ползти, чтоб не упасть и двигаться вверх, но потом приловчилась. Следовало делать медленные плавательные движения, при этом цепляясь когтями, а потом подтягивать задние лапы и упираться на хвост. Перепонки между пальцами теперь не помогали, а мешали хвататься за сучки и выемки, но Тенго упрямо цеплялась и постепенно стало получаться, хоть вся испачкалась в древесном соке и коре.

Нико остался где-то далеко и давно пропал из виду, как в легенде. Ай, нехорошо! Она села, чтоб отряхнуться в развилке ветвей, как вдруг на неё, хлопая крыльями, с хриплым криком и клёкотом напрыгнула здоровенная птица, в половину её ростом, а как крылья растопырила — стала ух, какая страшная! И быстрая, как змея. Тенго едва смогла отскочить от удара и удержаться на ветке, но летучка раскрыла здоровый загнутый клюв, и снова бросилась атаковать, крича на весь лес. Видно жила тут в гнезде, и решила, что враг ползёт за яйцами.

— Тенго, что там? — завопил снизу муж.

Ах глупец! Кричать нельзя, это не озеро, мало ли, кто явится на звуки?! Каждый миг, пока Тенго здесь, он подвергает опасности себя и яйца. За беспомощного Нико Тенго сильно испугалась и, не иначе как от страха, что-то сделала.

Всякий дакнус по природе беззуб и безобиден, брачное оружие не в счёт, к тому же, попробуй попади шипом по быстрой летучке! Разве что шаманка Сьё могла запеть и усыпить врага. Раньше бы Тенго попыталась убежать и спрятаться, но теперь пиявкин яд изменил её. Она распушилась как шар и стала собирать крохотные искры из воздуха, из дерева, из мха на коре, ведь искра есть во всём на свете, и Тенго потянула её своей шубой, искра сама потянулась к ней, а потом сама не поняла, как сделала живую блескавку. Просто трескучий огонёк вдруг появился в сжатых лапах, в сплетённых пальцах, и вырвался наружу. Бах! Запахло грозой. Птица сложила крылья и кубарем свалилась вниз. Тенго сама чуть не свалилась от неожиданности, но заставила дыханье успокоиться, собралась с силами и полезла выше.