Дневник моего исчезновения

Я помню оглушающий грохот выстрела. Сначала одного, потом другого. Помню окровавленное тело на земле.

Женщина из подвала?

Новый фрагмент. Женщина шарит рукой по моей груди, сжимает медальон, пытается что-то сказать.

Я вздрагиваю и моргаю.

Смотрю на крупного мужчину внизу, внезапно полностью осознаю грозящую нам опасность.

Мальчик смотрит на меня. Несмотря на испуг в глазах, видно, что он настроен решительно.

Он поворачивается к женщине, которая тянет меня к обрыву.

– Вы в курсе, что Магнус собирается от вас уехать? – спрашивает он. И продолжает: – Бросить вас, как Лиль-Леффе. Так было написано в дневнике. Он считает, что вы вредная старуха, которая только и знает, что капать ему на мозги.

На мгновение женщина близка к тому, чтобы потерять самообладание. Широко распахнутыми глазами она смотрит на мальчика, и хватка ослабевает. Я тут же отдергиваю руку.

Женщина шатается, оступается, но успевает схватить мальчика за куртку. Делает шаг к краю уступа и тянет его за собой.

У меня все леденеет внутри, когда я понимаю, что сейчас может произойти.

Я закрываю глаза и мысленно обращаюсь к Богу, в существование которого не верю. Прошу его дать мне подсказку. Но все, что я слышу, – это морозное дыхание леса и мое собственное сердцебиение.

Когда я открываю глаза, женщина и мальчик балансируют на краю скалы. Мальчик открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает. Секундой позже они падают вниз. Я слышу треск веток и два глухих стука.

После этого повисает тишина.

Как будто их никогда и не было.

Малин

Мы слышим стук от падения и сразу за ним треск, словно кто-то пнул ногой куст.

Андреас сжимает мое плечо и шепчет:

– Черт, кто-то упал со скалы.

– С Эттеступан?

– Да, мне кажется, я видел, как кто-то летит вниз.

– Боже мой. Падения с такой высоты не пережить.

Мы бежим к скале.

– А тот парень? – тяжело дыша, спрашивает Андреас. – Твой кузен.

– Магнус? Не знаю, что он делает в лесу. Он не опасен. Можем поговорить с ним позже.

– Уверена?

Я думаю о Магнусе. О его неуклюжем теле, о толстых красных губах, об опущенном взгляде, когда пытаешься с ним поговорить.

– Он и мухи не обидит, – повторяю я.

Мы бежим между елками в сторону горы, взметая ногами снежные вихри.

Тело лежит поверх низких зарослей у подножия крутой скалы. Ноги неестественно согнуты. Сучок торчит из ноги на уровне колена. Ступня повернута так, что мне видно желтую резиновую подошву ботинка. Посередине подошвы – рисунок в виде пятиконечной звезды.

Она выглядит точно как та звезда в отпечатке подошвы на мамином крыльце. Я понимаю, что это важно, но от шока не в состоянии построить логическую цепочку. В этот момент я еще не осознаю всей важности этой информации.

– Дьявол! – восклицает Андреас, резко останавливаясь. – Черт!

Я обвожу взглядом контуры невысокого худого человека в снегу, отмечаю старомодную куртку, шапку с сердечком, подаренную мамой на прошлое рождество, светоотражатель в форме совы, свисающий на шнурке из кармана. Взгляд останавливается на сучке, торчащем из термоштанов. Я не сразу понимаю, что это такое.

Это не ветка, это кость.

Я отворачиваюсь в сторону, потому что меня тошнит, но только сотрясаюсь от судорог и сплевываю желчь.

– Малин! – зовет Андреас. – Она жива!

Я беру горсть снега и вытираю губы. Поворачиваюсь и бегу к Маргарете.

– Это моя тетя, – шепчу я со слезами на глазах.

У Андреаса отвисает челюсть.

– Что? Твоя тетя? Мать Магнуса? Что она тут делает?

Я молчу.

– Побудь с ней. Я вызову скорую.

Я киваю и опускаюсь на корточки рядом с Маргаретой. Снимаю варежку, нащупываю пульс на шее. Вспоминаю, чему меня учили на курсах оказания первой помощи.

Маргарета открывает глаза и смотрит на меня. Губы беззвучно шепчут:

– Малин.

Я глажу ее по щеке, стараюсь оставаться спокойной и не впадать в панику.

– Маргарета!

Она всегда была рядом. Как Урмберг. И я принимала ее как нечто самой собой разумеющееся – ее, Магнуса, маму.

Мою единственную семью.

Неужели я ее потеряю?

– Не двигайся, – прошу я, гладя тетю по щеке. – Мы вызвали скорую.

Маргарета снова открывает рот, но вместо слов из него вырывается пузырящаяся кровь и стекает на снег. Она кашляет.

– Ш-ш, – шепчу я. – Какого черта ты делала на скале?

Маргарета закрывает глаза.

Слезы льются из глаз, я утираю их тыльной стороной ладони.

– Малин, – шепчет она и шевелит головой. И добавляет едва слышно: – Прости.

Прости? О чем она?

Она снова кашляет и сплевывает кровь на снег.

– Тихо! Лежи спокойно!

Я слышу, как Андреас говорит с кем-то на расстоянии, но не разбираю слов. Или мой мозг не в состоянии истолковать их значения.

Наконец он возвращается. Опускается на корточки рядом, кладет руку мне на плечо, смотрит на Маргарету.

– Они едут. Лучше ее не трогать.

Я киваю.

– Что она делала там наверху? – спрашивает он.

– Не знаю.

Я глажу Маргарету по щеке. Кожа холодная, шершавая.

Маргарета открывает глаза и смотрит на меня. В мозгу бьется одна мысль, заслоняющая все остальные: «Не умирай, ради бога. Ты нужна маме. И Магнусу».

Рядом раздаются шаги.