Дневник моего исчезновения

Андреас следует моему примеру.

Мобильный с жужжанием просыпается.

Манфред кладет его на колени, снимает варежки, открывает бардачок, роется в поисках чего-то, нащупывает резиновую перчатку и натягивает на левую руку. Берет мобильный левой рукой и нажимает на дисплей указательным пальцем правой. Потом поворачивается к нам:

– Ну, что, какие идеи насчет кода?

Прошло полчаса, а мы все еще не подобрали код.

Мы перепробовали все обычные комбинации, которыми мы в большинстве своем пользуемся: 0000 или 1234. И, естественно, попробовали цифры личного номера Петера и личного номера его сына.

– Существует десять тысяч возможных комбинаций, – сообщает Андреас, почесывая щетину. – Лучше поручить это дело специалистам.

Манфред вздыхает и опускает телефон.

– Погоди, – прошу я. – Попробуй 3631.

Манфред пожимает плечами и вводит код. Мобильный жужжит.

– Неверный.

– Попробуй 3632 или 3633.

Манфред повинуется.

– Неверный. Неверный. О чем речь? И он заблокировался. Придется ждать пять минут.

Мы ждем в тишине. Слышно только шум мотора и затрудненное дыхание Манфреда. За окном машины ветер гонит снежные вихри.

– Продолжай, – прошу я, когда мобильный просыпается. – Попробуй 3634 или 3635.

– Неверно.

Манфред поворачивается ко мне и к Андреасу.

– Едем домой?

– Подожди, – прошу я.

– Дай угадаю, – смеется Манфред. – 3636?

Он вводит код, открывает рот, чтобы сказать что-то язвительное, но так и застывает.

Мобильный пикает.

– Что за черт! – шепчет он. – Как ты догадалась?

– Эти цифры были написаны на руке Ханне, – вспоминает Андреас. – 363, а дальше что-то неразборчивое.

Манфред трясет головой, не веря нашей удаче. Просматривает смс и почту.

Мы молчим.

– Ничего нового, – сообщает он через минуту.

– Проверь снимки, – предлагаю я.

Манфред открывает галерею.

Ханне в гавани на фоне лазурного айсберга в блестящих на солнце волнах.

Манфред листает дальше. Ханне сидит на постели в гостиничном номере с бутербродом в руках и улыбается в объектив телефона.

– Листай дальше, это Гренландия, – поясняю я.

Манфред смахивает дальше. Теперь на экране Урмберг: наш участок, захоронение, крутой уступ горы Урмберг, густые ели, непролазный кустарник.

– Дальше. Это до того, как выпал снег.

Постепенно характер снимков меняется. Видно первый снег. Поле перед церковью, припудренное белым снежком, обещающее холодную зиму. Первые снежные сугробы. Я замечаю, что Ханне реже появляется на снимках.

Но она снова возникает на одном из последних снимков. Выглядит так, словно лежит в постели и натягивает на подбородок одеяло. Ханне широко улыбается. Глаза блестят, я как будто слышу ее смех. Их с Петером любовь доносится до нас, смотрящих на эту фотографию, сквозь время и пространство.

Мне трудно дышать при мысли о том, что, скорее всего, им не суждено больше встретиться, что это был один из последних счастливых моментов вместе.

Последние два фото сделаны внутри дома.

На первом лестница в подвал или погреб. Бетонные стены, все в пятнах от сырости, краска местами облупилась. Внизу на крючках или вешалке висит одежда.

– Где это? Малин, ты узнаешь это место?

Манфред подносит мобильный ко мне ближе, и я изучаю лестницу.

– Нет, но похоже на лестницу в подвал. Открой следующее фото.

Манфред пролистывает дальше. Фото расплывчатое, несфокусированное, словно автор находился в движении. В левом углу видно голову.

Это Петер, я узнаю его по кривому носу и растрепанным светлым волосам.

В правом углу виднеется еще что-то. Похоже на человека, свернувшегося клубком на полу.

– Что за черт! – вырывается у Андреаса.

Джейк

Свечной огарок фыркает в последний раз и затухает. Все погружается в темноту. Дневной свет, проникавший внутрь, сменился сплошной тьмой. Я не вижу даже собственную руку. У меня болит спина, пальцы онемели от холода. За стеной бушует ветер, рвет ветки и велит мне продолжать читать. Цепи лязгают непрестанно, словно само здание волнуется.

Интересно, чем сейчас занимается Ханне в домике Берит за церковью? И папа? Если его выпустили.

О Мелинде и Саге я не хочу думать. Внутри все сжимается от страха при воспоминании о лице Мелинды и гневе Саги.

Я достаю мобильный, включаю фонарь и кладу на выступающую часть станка.

Осталось всего несколько страниц.