Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

Казначея, послушница Александра Иванова

Свято-Духова монастыря настоятельница игумения Нина

Казначея, монахиня Рафаила

Зверинского монастыря настоятельница, игумения Ангелина

Казначея, монахиня Савва

Деревяницкого монастыря настоятельница, игумения Нина

Казначея, монахиня Нимфодора

Сырковского монастыря настоятельница, игумения Магдалина

Казначея, монахиня Людмила

Михаила-Клопского монастыря настоятельница, игумения Маргарита

Казначея, рясофорная послушница Елизавета Максимова

Савво-Вишерского монастыря настоятельница, монахиня Никона

Казначея, монахиня Вриенна

Свято-Троице-Сергиева Рижского женского монастыря, игумения Сергия

ГА РФ. Ф. 9452. Оп. 1. Д. 119. Л. 648–648 об. Подлинник. Машинопись.

Подписи — автографы.

№ 16

Статья В. Кузьмина-Караваева из газеты «Русское слово», о происходящих в стране событиях

1 (14) декабря 1917 г.

Кровавый позор[211]

Уже бесчисленны несмываемые кровавые пятна на русской молодой свободе… Что бы ни было в будущем, но свобода и демократическая республика, рожденные жаждой правды, мира и блага, уже имеют в прошлом незабываемое проклятие…

Померкли все ужасы войны с жестоким, ничем не гнушающимся внешним врагом. Разгром Зимнего дворца заставил забыть Лувен, Цеймс, разбитые [врагами], святынь Московского кремля не пощадили свои. Предсмертные муки отравленных газами, — что значат даже они рядом с муками, которым были подвергнуты растерзанные князь Вяземский, генерал Духонин, князь Туманов и дальше, дальше без конца…

А ужасы виселиц — можно ли о них вспоминать!?. На виселицы отправляла власть, которая противопоставляла себя народу и боролась с жаждой народа иметь свободу и недосягаемые для власти права, — права людей, права граждан. Заживо рвут направо и налево, выкалывают глаза, сбрасывают с мостов и потом, после смерти, несчастных мучеников, еще долго издеваются над их трупами свободные солдаты, свободные рабочие, — свободный народ, считающий себя народом-гражданином и заливающий кровью «завоеванную» свободу…

И напрасно приводят на справку ужасы конца XVIII века, ужасы французской революции. Говорят: «Так было и так будет!»…

Вся стремившаяся тогда к свободе Россия горела негодованием, когда эта, заставляющая стынуть кровь, роковая фраза была сказана в Государственной Думе. Тот, кто ее сказал, сидит в заточении и ждет революционного суда именно за расстрел на Лене. А жизнь новой России, свободной и демократической, — России, высокомерно и надменно вещающей всему миру: «Долой аннексии и контрибуции, долой империализм, да здравствует свободное самоопределение народов!» — жизнь, действительность этой России каждый день отбрасывает мысль на столетие с лишком назад и неумолчно повторяет: «Так было, так есть и так будет!»…

Неужели целое столетие прошло без следа? Неужели представляют собою сплошное ничто бескровные победы культуры, наука? Неужели заветы той великой французской революции, песнь которой заполонила города и села, прошли мимо нас, и мы их не восприняли, а только повторяем?..

Неправда! Сто раз неправда! И позорно слышать из уст ничтожного человека, выкинутого революционным шквалом на первое место вождя чужого ему по крови русского народа, не им выдуманный, а сказанный тогда, сто с лишком лет тому назад, отвратительный афоризм о машине, которая укорачивает тело человека только на голову…

«Кровь его на нас и на детей наших!»… Так кричали евреи, распиная Христа. Кровью мучеников русской революции, — нельзя без слез в горле сказать: «Русской свободы», — залили себя эти «вожди», те, кто разжигают кровожадные инстинкты толпы, дают ей в руки ружья и револьверы, напоминают о гильотине и, глядя на труп растерзанного толпой человека, говорят: «Народная ненависть слишком накипела».

Неправда!.. Ложь!.. Не народная ненависть накипела. Полны ненависти вы, толкающие народ на убийства и разгромы. В вас, углубляющих каждый день и час русский позор, новозаветные книжники и фарисеи, накипела и бьет пеной ненависть, ваши былые личные обиды. В вас столько же ненависти, сколько и мелкого тщеславия. А еще больше в вас трусости, низкой заботы о себе, страха перед расплатой… Да, каприз судьбы вознес вас, ничтожных, маленьких людей, непомерно высоко… Да, вам трудно на этой высоте удержаться…