Дневник натурщицы

Сегодня их тоже еще нет. Слуга в мастерской полагает, что они не прибыли домой, вероятно, из-за слабого ветра! Было воскресенье. Очень ветрено! «Быть может с ними что-нибудь приключилось». Слуга произнес эти слова совершенно равнодушно, а меня они повергли в сильный ужас. Вечер. Мать пришла с очередной вечеринки и сообщила: «В Гронау произошло большое несчастье на воде, но ничего определенного пока еще неизвестно». Я сейчас же хотела броситься в мастерскую. Но мать не позволила. Господи, Господи! Что мне грядущий день готовит!

13 сентября

Никаких известий. Так-как Франц был знаменит, то о нем волнуются все. Есть надежда, что он и два его спутника спаслись вплавь и лежат больные где-нибудь у крестьян или лодочников. Если бы я хоть что-нибудь могла для него сделать! Ах, милый Франц, где ты теперь?

14 сентября

Неужели это действительно правда? Нет! Я не могу в это поверить. В газетах пишут, что можно с уверенностью сказать, что, подающий такие большие надежды молодой скульптор со своими друзьями стал жертвой злобной стихии Мюггельскаго озера, которое уже поглотило столько цветущих человеческих жизней. И этим все сказано? Я все еще не верю этому. Франц часто внезапно решает ехать Бог знает куда, а плавать ведь он умеет хорошо. Этого не может быть!

15 сентября

Все места по берегам Шпре и Даамы осмотрены – никаких известий! О Франц, Франц!

16 сентября

Все еще никаких известий, что будет со мной дальше! Без Франца я ни о чем не могу думать.

17 сентября

Мой самый грустный день. Я так несчастна! Вчера они его нашли. Двух его товарищей, которые были с ним, они еще не нашли; будут грандиозные похороны. К чему все это? Вчера здесь был слуга мастерской, Пенее. Он беспокоится, что будет с воздушным кораблем. Франц еще 3 сентября сказал ему, что он никогда никому не должен показывать его аэростата. Дело настолько продвинулось вперед», – говорил ему Франц, что недоставало лишь пары мелочей; а это с первого взгляда мог заметить всякий посторонний. «Что теперь делать? Я никому не покажу аэростата, я сдержу мою клятву». Человек этот совершенно потерял голову. После обеда я хотела пойти в мастерскую, но не смогла себя заставить сделать это и пошла дальше в Шарлоттенбург. Там я прошла мимо мостика, под которым мы еще так недавно проезжали. Я облокотилась на перила и глядела в воду. Быть может, вода, что плыла мимо меня и была той, в которой он утонул. Ведь от Грюнау было дней восемь пути. Я думала только о всякой ерунде, которая могла прийти в голову лишь такому убитому горем существу, как я. Но вот на поверхности воды показалась какая-то масса. Дети с берега все пытались ее зацепить, начали останавливаться прохожие, извозчики, появился и городовой. Он вместе с каким-то парнем отвязал спасательную лодку, и они вместе направились туда. Я смотрела им вслед без единой мысли в голове. Мне было совершенно безразлично, что они вытащат из воды. Но вдруг я увидела бамбуковый тростник! Это был аэростат Франца! Пенке для того, чтобы никому не показать его, бросил аэростат туда, где Франц нашел свою могилу. Люди вытащили его на берег и ломали себе голову, что бы это значило. Я печально и тихо пошла прочь. Зачем этим людям знать, что это такое? Ведь это ничему не поможет.

21 сентября

Вчера были похороны. Гробов из-за цветов совсем не было видно. Все три гроба были одинаковы. У каждого гроба был прикреплен кусок картона с именем умершего. Я, право, не знаю, вероятно, я бессердечна, потому что я на все внимательно смотрю и уже подбираю слова, какими опишу то, что вижу и переживаю. Одно во мне мертво, замолкло, слез нет; а в тоже время, что-то другое реагирует в моей душе на каждую мелочь. Союз художников прибыл со знаменем, был также союз Баварцев; после проповедника один господин сказал пару слов только о Франце. Говорил он о том, какую значительную величину он собой представлял и какие надежды погребены вместе с ним. Но о том, какой милый, славный человек он был, об этом знала лишь я одна, стоявшая в стороне, потому что многие художники знали меня. Для них я была лишь натурщицей. По дороге домой я вдруг вспомнила о ребенке Франца. Я сильно испугалась, что совсем не подумала о том, что дитя потеряло гораздо больше меня: оно лишилось своего кормильца. Все работы, обстановку и все вещи мастерской все это нужно сохранить для ребенка, или же продать. Да, кстати моя книжка из сберегательной кассы! То, что его любовь оставила для меня, то не должно попасть в чужие руки! Но как все это получить?

Я пошла в мастерскую. Пенке как раз тоже пришел с похорон. Я спросила его, что делать теперь со всеми вещами. Все было запечатано и так как до сих пор еще не объявились родственники, то назначен некий душеприказчик, который, приведет все дела в порядок. Имеются, ведь, заказы, которые не совсем еще готовы, и никто не знает сколько за них уже выплачено и сколько следует заплатить. «Аэростат» я кивнула и произнесла только: «знаю».