Дневник обезьянки (1957-1982)

Я вся красная, как вареный рак. Серж надо мной потешается. Я объяснила ему, что в фильмах мужчина, просыпаясь рядом с женщиной, обычно говорит ей: «Ты с каждым днем все прекраснее!» А что я слышу от него? «Ты розовая, как поросенок, Fraulein». Или: «Надень солнечные очки, у тебя уже волдыри на лице». Или: «Как дела, хрюшка?» Или: «Ты как, Гретхен?» Сплошные оскорбления. Это правда, я немного растолстела. Серж уверяет, что меня расперло ровно вдвое, во всех местах, кроме груди: «Muchos jamon con dos huevos»[173]. Он говорит, что задница у меня, как у женщин на полотнах Рубенса. Выходя из ванны, я тоже заметила, что стала похожа на рубенсовскую героиню, если не считать обметанные губы. Все это продолжалось десять восхитительных дней. После занятий спортом мы обжирались как свиньи. Серж написал сценарий «Затемнения». Странный текст. Я не в состоянии набраться смелости и сказать ему об этом. Что-то меня удерживает. Обычно я говорю: «Очень хорошо», хотя мне кажется, что это ужасно. Но идея отличная, и все три персонажа выписаны с пугающим правдоподобием.

Завтра наш поезд. Я иду на телешоу «Ex-Fan des sixties»[174].

* * *

На записи в Лондоне «Ex-Fan des sixties» Серж дико на меня разозлился, потому что я никак не могла попасть в ритм припева: там надо было сделать паузу и только потом спеть: «Ex-Fan des sixties». Он на меня наорал и пытался отлупить линейкой, пока не вмешался наш художественный руководитель Филипп Лериком. Он сказал, что у меня что-то заело и лучше перенести запись на сентябрь. В оригинальной версии песня заканчивалась словами: «…и бедная Дженис Джоплин». Но два месяца спустя Серж добавил к этому имени еще два: группу T-Rex и Элвиса. Когда умер Элвис Пресли, мы с Эндрю взвыли от боли, а папа, который был с нами в Крессвее, сказал: «Жалко беднягу».

* * *

Серж заканчивает работу над сценарием. Иногда мне очень не хватает Мэгги. Мне приснился сон, как будто она – белка и ей грозит опасность, а я стараюсь схватить ее своими огромными руками и защитить от Лос-Анджелеса. Это глупо. Она настолько сильнее меня, и у нее комический талант. В Голливуде ей понравится. Она очень странная, Мэгги. Хотелось бы мне быть ей в чем-нибудь полезной, например, помочь забронировать номер в отеле.

Я хочу вернуться в Париж, повидаться с мадам Азан. Мне кажется, она нуждается в моей помощи. Хорошо бы у меня была пышная грудь, и она могла бы уткнуться в нее головой, как в «Шепотах и криках» Бергмана. Я чувствую себя какой-то недоделанной, как будто я – голый скелет, а ей требуется материнская мягкость.

Подобные мысли бродят у меня в голове всю последнюю неделю. Люди такие разные. Неважно, что они говорят, потому что в действительности для них главное – это их амбиции. Женщины всегда ищут какой-нибудь прием, позволяющий им почувствовать себя самодостаточным существом – не приложением к кому-нибудь другому, не его «дополнением», а собой. Почему считается, что быть «обыкновенным» – нормально? Может, это как раз другие – заурядные пустышки? Какое счастье знать, что ты не один. Мои собственные страхи, которые я под влиянием близкого мне человека считала безумными, на самом деле просто неудобны для других людей. Слава богу, что у меня есть Кейт, Шарлотта и Серж. Они не всегда понимают меня, но они всегда рядом, и это не дает мне ощутить себя какой-то чудачкой.

Я до сих пор так и не повзрослела. Нечасто встретишь такого человека, как Серж, который позволяет тебе совершенствоваться, подняться над собой; он не слишком интересуется тем, что со мной происходит, зато он на меня и не давит. Я думаю, что он меня любит, как я люблю его. Я ни на что не способна, если не чувствую на себе его взгляда – одобрительного или осуждающего. Мне нужен его взгляд, нужна его сила, даже если порой он внушает мне стремление пойти против его воли. Он должен быть рядом, потому что помогает мне стоять ногами на земле, а иногда – и воспарять в небеса.

Пятница

Серж закончил работу над «Затемнением». Он нашел твист, который долго искал. Выглядит довольно театрально и в то же время мрачно. Париж кажется отсюда таким далеким… Я слышу звон колоколов с кладбища, на котором воздвигнуты величественные памятники погибшим в войнах 14–18-го и 39–45 годов. Полагаю, такие же стоят и в Крессвее. Над церквами видны луковки куполов.

Вчера вечером я сунула Кейт под подушку целый пакет сладостей – накануне у нее выпал молочный зуб. Скоро у нее все молочные зубы сменятся… Я чуть не устроила в отеле пожар, когда пыталась подпалить пакет, чтобы он выглядел так, словно его и правда обгрызла мышка. Австрийская мышка, которая оставила на пакете надпись: «Meine Kinder». Получилось неплохо!

Только что в вагон заглянул проводник из поезда на Инсбрук с приклеенным к губе окурком и сказал, что в Швейцарии кто-то выкрал из могилы тело Чарли Чаплина. Он сказал об этом небрежно, словно речь шла о похищенной сумочке.