Дневник одержимого Виагрой

«Кто тебя просил бить по-настоящему!» Ну а здесь — вот они, подбадривают тех, кто бросает взрывчатку в деревянного клоуна, и, считая себя проповедниками анархизма, носят ножи на поясе и ждут большого взрыва и костра высотой с пятиэтажный дом. Но на следующий день после костра они уедут назад в Сан-Франциско, чтобы выступать против той или иной войны. Подростки-переростки, которые так и не поняли, что игрушки — для игры, а оружие — для убийства и что в реальном мире для развлечений не пользуются коктейлями Молотова… как и в реальной анархии. Они стенают по поводу «гадкого американца»[102]. Но что может быть более отвратительным проявлением вульгарного потакания своим желаниям, нежели метание коктейлей Молотова ради развлечения. Это неудачники от истории. Я здорово их ненавижу. Но не настолько, насколько они — Рональда Мак-Дональда. Они хотят, чтобы Рональд умер, но не раньше, чем помучается.

У меня состоялся краткий разговор с ведущим семинара, который сообщает мне, что завтрашней мишенью станет Папа Римский, а послезавтра — Билл Бакнер[103].

Опять бродим без цели. Проходим несколько мест, где вовсю танцуют. Что бы там ни было, здесь — неплохо. Что-то типа центральной аллеи на ярмарке штата в момент, когда вы на «кислоте», которую, между прочим, мои сопровождающие, несмотря на то, что они весьма энергично «поливали» употребление мной пива, позорно не смогли достать. Вообще никаких наркотиков. По правде, я думаю, они даже и не пытались.

В конце концов мы возвращаемся назад в лагерь. Я забираюсь в Детскую Неожиданность и засыпаю, быстро и крепко. Я сплю как убитый. Как младенец. Как убитый младенец. В окружении хиппи.

День второй и прибытие Джеймса,

Грибного человека

В пустыне все просыпаются почти в одно и то же время из-за моментального увеличения температуры воздуха, как только солнце встает из-за горизонта. Затем каждый с ленцой ищет тень, чтобы попить воды, поболтать и раскрасить себя хной или поесть сосисок или что-нибудь еще.

И так до тех пор, пока солнце вновь не зайдет. Тогда всем снова можно еще раз повеселиться. Я пользуюсь этим временем, чтобы написать разную фигню, включая письмо, угрожающее смертью редактору, направившему меня сюда, и письмо Кристоферу, в котором я сообщаю ему, что круто здесь было всего лишь на семнадцать баков и что я мечтаю, бог даст, получить оставшиеся шестьсот или около того и съездить в круиз в Мексику или по-настоящему отдохнуть в каком-нибудь другом стоящем месте.

Но тут я замечаю, что на Горящем Человеке отсутствуют насекомые. Вчера я повесил мешок для мусора на антенну Внезапно Гудящей Детской Неожиданности, и он быстро наполнился бамбуковой кожурой, обертками от сушеного мяса, пивными бутылками и всяким другим дерьмом. Буря, пронесшаяся по лагерю как-то ночью, сорвала мешок с антенны и бросила его, открыв, на дне высохшего озера. Мне просто неохота нести его назад. Поэтому он лежит там… три дня. И никто его не тронул. Ни одно из животных. Ни еноты. Ни муравьи. Даже насекомые слишком разумны, чтобы забираться сюда, в это проклятое место.

Я пишу эти слова и слышу, как кто-то произносит мое имя в ближайшей солнцезащитной конструкции.

Отрываю глаза от бумаги и вижу, как один из моих товарищей указывает на меня угрюмого вида парню с бритой головой и впалыми глазами. Не похоже, что он из стражей закона, поэтому я не убегаю. Он подходит ко мне и представляется с тяжелым английским акцентом:

— Джейсон? Меня зовут Джонс. Мне сказали, что вы, возможно, захотите купить у меня немного грибов.

На самом деле до этого я никогда нс имел дела с грибами, поэтому не разбираюсь в том, сколько нужно покупать и сколько это может стоить. Но Джеймс выглядит очень близким по духу и добродушным, к тому же он под воздействием своего собственного продукта. За сорок долларов я получаю от пего довольно увесистую сумку психоделических грибов.

— Сколько мне из этого принять? — спрашиваю я Джеймса.

— Ну, — говорит он, открывая сумку и начиная отделять ножки от чего-то там еще. — Я бы принял для начала вот столько, а затем, как обычно, добавлял бы по щепотке по мере надобности.

Но это же прекрасный совет, Джейми, друг мой. Джеймс пожимает мне руку и удаляется. А друзья смотрят на меня со смесью удивления и предвкушения чего-то недоброго. А мне плевать на этих трезвенников…

Тем более что я все равно устал от сушеной говядины… сегодня у меня на завтрак грибы.

Как только я начинаю запихивать эту гадость в рот, вокруг меня раздаются и многократно повторяются фразы: «Ох, черт!» и «Ну, дает!». И куда уж тут «добавлять по щепотке», я съедаю всю эту страшную массу. Небольшое замечание для тех, кто никогда не пробовал волшебных грибов: они на вкус абсолютно точно соответствуют тому, чем являются, то есть грибами, выросшими на коровьем навозе на пастбище в Сиэтле.