Дневник одержимого Виагрой

Сегодня круто прохладней в метеорологическом смысле, по крайней мере по сравнению со вчерашним днем. Поэтому мы всем лагерем решаем пойти погулять. По поводу наркотических путешествий в пустыне Невады было рассказано немало историй, и вы, возможно, способны представить себе то невротическое сумасшествие под названием «восприятие есть реальность», которое бродило по моей хрупкой душе. Для краткости я ознакомлю вас только с тезисами:

• После битого часа гогота, напоминающего вой Банши, я, клянусь Господом нашим, вижу океан. Я знаю, что мы находимся далеко в пустыне и по крайней мере на полторы тысячи километров вокруг нет даже лужи.

Но, черт побери, вода есть. И я не только вижу этот океан, но вот там — какой-то порт Новой Англии. Выглядит как Глостер, штат Массачусетс. Мои друзья относятся к моему сообщению с пониманием и спокойствием.

•Мне кажется, что все мы живем сейчас внутри самой великой картины Сальвадора Дали и жили там всю свою жизнь. По всей вероятности, господин Дали все еще очень с нами, но в другой плоскости, а мы — фигуры на картине, которую рассматривают и оценивают в музее строгие поклонники его таланта в другое время.

•Мне кажется, что я всегда хотел попробовать человеческого мяса. Хоть раз. Но я всегда расстраиваюсь оттого, что пугаюсь в последнюю минуту, когда возникает такая возможность.

•Эта группа для меня очень медленна, и мне нужно побыть одному. Поэтому я откалываюсь от группы и рву задницу прямо в пустыню, поскольку мне только что показалось, будто я Иисус и мне нужно поговорить с Папой.

•В конце концов я почему-то оказываюсь в палатке совершенно незнакомого мне человека, причем будучи без штанов.

Последний пункт довольно похож на ключ к разгадке. Я не понимаю, каким образом я очутился в палатке этого человека, и я не знаю, в какой момент или даже как потерял штаны. Неожиданно я почувствовал себя довольно благодарным правилу, запрещающему иметь огнестрельное оружие на Большом ГЧ, и христианской доброте и терпению того парня, который обнаружил совершенно незнакомого человека, кайфующего на высоте полета воздушного змея, сидящим без штанов в его палатке и обматывающим себя туалетной бумагой.

Мне кажется, что изначальным моим планом было использовать туалетную бумагу вместо штанов (смешное в том, что здесь никто даже не посмотрел бы на меня во второй раз). Но этот парень был настолько добр, что дал мне шорты, но с условием, что я верну, должно быть, очень необходимую ему туалетную бумагу.

— И, нет… пожалуйста, не беспокойтесь. Не нужно сворачивать ее в рулон обратно.

Каким-то образом я нахожу дорогу назад в свой лагерь, но оказываюсь в замешательстве, оттого что для определения моего местонахождения абсолютно никого послано не было.

— Мы были уверены, что ты в конце концов вернешься. А кроме того, ты сказал, что если кто-нибудь попытается следовать за тобой, то ты съешь его вместо кебаба.

Это звучит правдоподобно, поэтому я немедля забираюсь в Детскую Неожиданность и засыпаю в ожидании прихода ночи.

День Горения

Такой же сердитый и разочарованный, как и до сих пор, я вовсю стараюсь сохранить открытость ума. Помимо всего прочего, здесь должно быть развлечений на семьсот долларов, которые я должен испытать. И если существует какая-либо возможность, чтобы так было, то я воспользуюсь этим.

День третий начинается и продолжается обычным образом. Все просыпаются от неожиданной жары. Люди двигаются медленно, как ленивцы. Так перемещаются те, кто делает это только в силу необходимости, чаще всего связанной с походом в туалет. Ах да — туалет. И мы идем туда.

Что означает помочиться или, скажем,

опорожниться в Горящем Человеке

Печально — в лучшем случае. Ужасно — при нормальном ходе вещей. Наполнено миазмами. Вот какой расклад. По всей обширной территории Большого ГЧ есть бросающиеся в глаза ряды светло-синих биотуалетов, многие из которых предназначены также определять границы учрежденных улиц или периметры кварталов, которые были размечены организаторами этой анархии.