Дневник одержимого Виагрой

Но когда это превращается в мероприятие, а это мероприятие становится настолько популярным, что собирает больше людей, чем население города, из которого вы только что прибыли, это в конце концов становится средой, как и в случае с Большим ГЧ, имеющей даже почище ограничений, нежели та, от которой вы, по вашим словам, бежите. Духовная и психологическая сущность, возможно присущая этой среде в прошлом, давно утеряна. От нее ничего не осталось, кроме еще одного нудистского сборища минус климат-контроль и канализация. Горящий Человек по отношению к анархии и общему художественному выражению есть то же, что и «Блинк 182»[108] по отношению к панк-року: шутка, игнорируемая всеми, кто знавал Настоящее дело.

Учитывая все сказанное, Большой ГЧ был на самом деле неудачной фигней, стоившей мне семисот долларов, которые я на самом деле не предполагаю когда-либо увидеть вновь. И если не считать теплых чувств к моим друзьям-уродам, то я проклинаю все за пределами своего дома еще больше, чем когда-либо. Я все еще останавливаюсь и произношу «Дерьмо» каждый раз, когда выхожу за пределы входной двери. Я не шучу… можете проверить.

Вот подлинная запись разговора, состоявшегося после того, как я сегодня впервые вышел из дома:

Я: Дерьмо!

Стриптизерка (слегка спеша, будто ожидая, что я забыл ключи в своей квартире): Что?

Я: Это все еще здесь.

Стриптизерка: Что это?

Я (непонятно разводя руками): Всё.

Стриптизерка: Что значит «всё»?

Я (более агрессивно размахиваю руками, указывая на весь мир): Всё, что вне.

ШПИОН В ДОМЕ ЛЮБВИ

— Вы всё еще не заплатили мне за этот нудистский кошмар в Неваде!

— Подожди пару недель, и ты получишь свои деньги.

— И это когда я собираюсь написать для вас очередной рассказ. А не поцеловать ли вам мою вертлявую задницу?

— Но нам этот рассказ позарез нужен в следующем номере «Весенняя лихорадка». Наши инвесторы собираются принимать решение на основании того, что увидят. А они хотят лицезреть голых девочек и рассказы о сексе. С девочками. Секс с голыми девочками.

— Ни за что. Забудьте об этом.

— Но ты все еще не знаешь, в чем заключается задание?

— А вы что, оглохли? Какая разница, в чем состоит задание. Мне пора за квартиру платить, ты, сутенер!

— Послушай, Джейсон. Я тебя умоляю. Пожалуйста. Нам это нужно.

— Нам не надо вранья. Мне требуются деньги, а тебе — пинок в задницу, причем ботинком с очень острым носом.

— Это справедливо. Это справедливо. Я этого заслуживаю. Ты прав. Ты абсолютно прав. Мы что-нибудь сейчас придумаем…..

— Ваше чувство вины меня не интересует. Мне некуда эту вину положить. У меня нет совести. Но это вас не касается. Вот что точно вас касается, так это то, что у меня совсем нет денег.

— А ты не думал, случайно, что, возможно, одно совпадает с другим: нет вины — нет денег?

— Что это, черт возьми, значит?

— Неважно. Перебрал дури. Послушай, триста долларов. Сразу. Наличными. Сегодня.

— Нет. Забудь. Не дыши на меня своей вонью. Я никуда не поеду, пока мне не заплатят за тот скучный кошмар в Неваде. Предполагалось, что для меня это будет летним отпуском, не так ли? Я никуда для вас больше не поеду.

Я слышу, как он щелкает зажигалкой и глубоко затягивается, как через трубку. Затем он говорит странным, растянутым, как в кайфе, тоном, не выдыхая:

— И даже в секс-клуб?

— Нет, и даже… в… вы сказали — в секс-клуб? Он долго и громко выдыхает.

— Можешь поспорить. В замечательный секс-клуб.

— Дерьмо собачье. Все секс-клубы — это обман. Обман ради наживы.

— Только не этот. Этот — настоящая штука. По крайней мере, так все говорят. Только ты сам сможешь судить. Поэтому тебе и надо ехать.

— Четыреста долларов. Наличными. Сегодня. Прямо сейчас.

— Согласен. Две тысячи слов.

— Я вас ненавижу.

— Иди получай свои деньги, поезжай в клуб, проведи там ночь, делай как делаешь и накропай рассказ к понедельнику.

— Что это, черт побери, значит — делай как делаешь? Что именно я делаю?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, что ты делаешь?

— Да иди ты знаешь куда, жалкий хешер[109].

— До скорой встречи. И поторапливайся: один из наших рекламодателей заплатил за место в номере трех с половиной метровым бонгом[110], и мне хочется его испытать.

Мне нужен кто-либо, чтобы его поджечь.

Меня опять трахнули по-быстрому. Я оказался втянутым в литературную проституцию ради выживания существующей Реальностью и беспринципным сутенером от беллетристики, самым важным предметом офисного оборудования у которого теперь является водяная трубка. Хорошо. Я пойду в этот клуб. Антихрист знал, что у меня не было выбора. Мне либо пришлось бы сидеть в своей квартире в отвратительной трезвости, в одиночестве, слушая, как хозяин квартиры дергает за дверную ручку, либо согласиться взять деньги, зажечь бонг адским огнем и идти в секс-клуб. А что бы вы сделали на моем месте?