Читаем Дневник одержимого Виагрой полностью

Дневник одержимого Виагрой

Последний раз я видел Пэта Буна двадцать лет назад. Либо он старел экспоненциально и полностью исчез в аду, либо господи Навоз был полон дерьма. Я склонялся к последнему, когда он схватил таблоид, лежавший наверху пачки газет, и стал тыкать своим пожелтевшим, закопченным пальцем в фотографию Брэда Питта[156] на передней полосе:

— Ты вишь этого парня… Как его зовут?

— Брэд Питт?

— Да, это… этот Брэээд Пиит. Ты хошь сплетню о нем?

— Конечно, — ответил я, улыбаясь.

Как только Пэт Бун докончил мое пиво, я нацелился на последнюю страницу одного из таблоидов, готовый исписать поля сплетнями.

— Я ТРАХНУЛ ЕГО В ЗАДНИЦУ!

— Действительно? — спросил я, стараясь не грохнуться со стула от смеха.

— Прямо в задницу… пуп.

Я пытался что-то нацарапать на полях, когда господин Бун перевернул страницу. Я еще не закончил с первой темой, как он уже сбросил вторую бомбу, которая должна была потрясти Голливуд.

— Я трахал и его задницу, — сказал господин Бун, показывая на другую фотографию, на этот раз более спокойно, как бы вспоминая об утерянной любви.

— Вы занимались сексом с Гэри Колманом?[157]

— О да… хороший мальчик. Очень хрший… мальчик.

Кувшин пива после. У меня достаточно скандального, чтобы потрясти этот Город из мишуры[158] до основания. Эксклюзивное интервью с Пэтом Буном, данное им один на один в беспомощном состоянии — совершенно пьяным — в городе Сан-Франциско… в котором он признается, что занимался сексом с двадцатью тремя известными в Голливуде лицами.

Я отправился домой и записал все это, добавив немного об Эминеме[159] — о том, что он, мол, полностью лишен таланта, а его голос имеет такое же отношение к музыке, как шлифовальный ленточный станок к соскам грудей. И отослал.

На следующее утро телефон зазвонил в 8.30 утра.

— Мы не можем это напечатать!

— Мммм?

— Мы не можем это напечатать, на нас подадут в суд.

— А почему нет?

— Ну, давайте посмотрим… клевета, опорочивание личности, диффамация — и это только на первое.

— Это — сплетни.

— Да, я понимаю, что это — сплетни, но мы не можем сказать людям, что Пэт Бун имел Гэри Колмана.

— Но он сказал мне, что так и есть.

— Пэт Бун?

— Да.

— Тот самый Пэт Бун?

— Ну а я-то откуда знаю? Я даже не знаю, был ли он хоть каким-то Пэтом Буном. Я не спрашивал у него удостоверения личности… Это — сплетни.

— Мы не можем это сделать. Все, что мы можем, так это только кусочек в конце, про Эминема. Можете добавить еще сотню слов? И мы печатаем.

— Конечно, мне нужно пару минут.

Я ничего не знаю об Эминеме. Я не слышал ни одной его песни. Я слышал его по радио, и от его голоса мне захотелось что-то разбить. Помимо этого, у меня ничего не было. А так как определение сплетни только что поменялось, то я не мог сказать ничего до тех пор, пока не обратился бы к надежным, подходящим для цитирования источникам и прочей чепухе. Поэтому я написал обвинительный акт против рэпа в целом и как, хотя рэп ничего уже не стоил, наверно, с 1992 года, он был постоянно в туалете с Эминемом, речь о котором идет сейчас.

Возможно, я упомянул Ваниллу Айса[160]. Возможно, я упомянул Сноу[161].

Не помню. Мне негде сейчас посмотреть, поскольку в дополнение к тому, что журнал был наводнен сердитыми письмами и угрозами бойкота, лично я получил по электронной почте около сотни писем, в одном из которых было выражено полное согласие со мной, в пяти мне угрожали смертью (!), а в одном был вирус, съевший мой жесткий диск на следующей неделе.

Журнал согласился заплатить мне за эту колонку, но на этом все, спасибо большое.

Тем не менее в тот вечер мне удалось немного утешиться. Каким бы скверным этот день ни был для меня, он был не так плох, как та ночь, которую предстояло пережить нескольким ребятам по всей стране.

Мне удалось проследить три угрозы смерти, исходившие от ребят моложе пятнадцати. Я понял, что они моложе пятнадцати, поскольку по их обратным электронным адресам мне удалось раздобыть их имена, дав своим пальцам поработать. После чего я сделал пару телефонных звонков.

— Алло?

— Привет, Аарон дома?

— Могу я узнать, кто ее спрашивает?

— Аарон — это она?

— Кто это?

— Это тот проклятый писака, которому она собиралась надрать задницу. Я подумал, что лучше ей позвонить и договориться до чего-то.

— Что?

— А кто это?

— Это отец Аарон.

Мы приятно поболтали с папой Аарон, и я набрал другой номер. Это было самое большое развлечение по телефону, которое мне когда-либо приходилось иметь, будучи трезвым.

Адам, молодой человек, выдававший себя за члена банды, на счету которого было несколько трупов, и сказавший мне по глупости, что он из Детройта, откуда и сам Эминем, вдруг неожиданно расплакался. Ему было двенадцать. Я не знаю, что происходило с этими детьми, когда я вешал трубку, но подозреваю, что это было нечто худшее, чем увольнение с должности ответственного за колонку сплетен. Маленькие ублюдки.