Дневник парижского горожанина

12. По причине лишь великого к тому рвения, и преданности, каковую парижане питали к герцогу Бургундскому, и прево Парижа по имени Пьер дез Эссар, охранявшему Париж столь бдительно, что и ночью и днем непрестанно его видели то там то здесь, по всему городу, несущим охранную службу в полном вооружении в сопровождении множества солдат, он же обязал и горожан нести стражу самым лучшим к тому образом, тех же, кто не имел к тому возможности обязал по ночам стоять на часах у собственного порога, и на каждой улице жечь большой огонь до самого рассвета, каковые приказы были затем доведены до всеобщего сведения квартальными старостами, десятниками и пятидесятниками[72]. В то же время люди [герцога] Беррийского[73] столь плотно прикрывали собой ворота Сен-Жак, Сен-Марсель, Сен-Мишель[74], что на расстоянии до четырех лье[75] от сказанных городских ворот возможно было работать на виноградниках и засевать поля[76], причем работы на виноградниках продолжались вплоть до дня Св. Клемента[77]; в то время как по милости господней стояла прекраснейшая погода и сгнившей ягоды было немного, при том, что созревал виноград также весьма медленно. Хлеб же в Париж доставлялся единственно вооруженным эскортом, это же осуществлялось как сухопутным так и водным путем. К сказанной доставке призван был рыцарь по имени Монреле де Бетанкур[78], чье жилище располагалось по соседству с Шапель-Сен-Дени[79], он же доставлял хлеб из из Сен-Бриса[80] и прочих мест, сколько продолжалось названная распря, она же продолжалась вплоть до дня Всех Святых[81].

13. Немногим ранее того, некий проповедник[82] из ордена матюренов[83], человек весьма достойный, служил обедню в присутствии короля, и поднял голос против жестокости, каковая творится по причине недостатка добрых советников, а также сказал, что в королевстве этом не обошлось без предателей, тогда же некий прелат по имени кардинал де Бар, также присутствовавший при том, во всеуслышание принялся его поносить и назвал “подлым псом”, чем вызвал к себе ненависть как университета так и всего города. Он же таковую заслужил, ибо водился с носящими перевязь[84], выступая при них послом от герцога Беррийского[85] и сам вместе со своей свитой таковую перевязь носил, и столь великое почтение питал к этой перевязи, что хлопотал о том, чтобы парижский прево, каковой столь ревностно охранял город, несмотря на всю любовь, питаемую к нему горожанами, лишился своего места[86], как на то было желание носящих перевязь, многие из каковых горели желанием во что бы то ни стало разграбить Париж. И ответственность за все беды, каковые тогда происходили, возлагали беспеременно на графа д’Арманьяка, ибо тот был переполнен был злобой, его же приспешники под стать ему без всякой жалости убивали людей словно псов, и ежели тогда кого-нибудь убивали, все твердили “Это все Арманьяк”, ибо сказанного графа полагали человеком весьма жестоким, и безжалостным тираном[87]. Эти же носители перевязи сотворили столько зла, сколько совершить не мог ни мороз ни голод, каковые принудили их начать переговоры, и назначить для того переговорщиков. Таковой же мир был заключен на VI день ноября IIIIc X года[88], после чего все вернулись к себе, вплоть до нового приказа, никто же не выиграл у другого, но французское королевство понесло такой урон, от каковых не смогло бы оправиться и за двадцать лет, пусть даже никакие иные беды ему бы не грозили.

14. Тогда же Сена обмелела настолько, что такового не видано было даже в праздник Св. Иоанна летнего[89], как то случилось в праздник Св. Фомы[90] каковой предшествует Рождеству, но несмотря на то по милости божией пять недель спустя после ухода латников, за секстье лучшей пшеницы просили от XVIII до двадцати парижских солей[91].

1411

15. Nota[92] в прошлый вторник, в последний день июня IIIIc и XI года, в день Св. Павла[93], около 8 часов послеобеденного времени шел град, дул ветер, гремел гром и сверкали молнии, так что не видно было другого человека, случись таковому оказаться[94].

В следующий за тем год тысяча CCCC и XI носящие перевязь вновь стали вершить[95] зло, ибо в августе, ближе к его концу, подступили к Парижу со стороны Сен-Дени, и послали вызов герцогу Бургундскому[96] и обеим сторонам сразиться при Мондидье. Однако же, когда носящие перевязь прознали, что у герцога Бургундского имеется в распоряжении доблестное войско[97], они не решились подступить к городу с осадой, в то время как их там дожидались в течение пяти недель. Видя же как повернулись события, он заявил, что отказывается вести войну иначе как в защиту короля и доброго города Парижа, после чего распустил ополчение и отправил солдат домой, пройдя вместе с ними большую часть пути[98].