Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742

В таком настроении мы отмечали воскресенья и праздник, Святое Рождество точно так же, как мы делали бы это, если бы находились дома. В общие и большие государственные праздники мы развлекались, приглашали офицеров и произносили под чай, за неимением других напитков, множество веселых речей и добрых пожеланий, пользуясь в скудости теми же удовольствиями, что и в других местах, где всего в избытке.

26 декабря разведчики, высланные во второй раз[249], вернулись с известием, что мы находимся на острове, который они обошли вокруг с востока. Тем не менее они нашли столько явных знаков на берегу, таких, как камчатские рули, днища рыбных бочек и другие приметы, что мы не могли усомниться, что Камчатка находится на небольшом расстоянии отсюда.

29 января наша юрта убила первого морского льва. Мы обнаружили, что его мясо отличается столь удивительным вкусом и качеством, что ничего более не желали, как чтобы это животное чаще попадало нам в руки. Его жир напоминает говяжий костный мозг, а мясо похоже на телятину[250].

1 февраля сильный северо-западный шторм и очень высокий прилив вынесли наш пакетбот так далеко на берег, что у нас появилась надежда спустить его на воду при высоком приливе — при условии только, что весной нам удастся достать якоря — поскольку незаметно было сильных повреждений и корпус по-прежнему держал попавшую внутрь воду. Но это заблуждение объяснялось тем, что внутри он был сильно забит песком[251], который воду не пропускал. Тем не менее было очевидно, что при дальнейшей разборке корабля мы будем избавлены от большого труда, коль скоро его выбросило так далеко на сушу.

23 февраля недавняя мягкая погода побудила нас подготовиться к отправке третьей партии для исследования земли на востоке, и с этой целью были посланы подштурман Юшин и еще четверо. Но за шесть дней они добрались только до точки, отстоящей отсюда к северу на шестьдесят верст, и, обратив все исследования в охоту на выдр, вернулись 8 марта со скудными сведениями, которые позднее оказались неверными[252]. Поскольку причиной своего возвращения они назвали невозможность продолжения пути из-за отвесных утесов, выступающих в море, на 10 марта был назначен новый совет, на котором было решено приказать боцманмату Алексею Иванову, единодушно выбранному всеми, пойти вдоль Лесной речки на юг и идти вдоль берега, пока он не достигнет конца острова либо самого материка, потому что некоторые до сих пор пребывали во мнении, что это Кроноцкий мыс.

15 марта они отправились в путь, но 19 марта неожиданно возвратились с тем же сообщением, что не могли продолжать путь на юг из-за крутых утесов, выступающих в море. Но, как я установил позднее в своем походе, они не заметили верного пути[253]. Между тем они принесли любопытное двойное известие: 1) что нашли щепки и обломки шлюпа, построенного в Аваче прошлой зимой, а плотник, солдат Акулов[254], нашел части, которые он вырезал в Аваче; 2) они также описали нам животное, которое увидели на суше впервые в жизни и которое, по их описанию, мы сочли за „кота”, или морского котика, ставшего нам впоследствии весьма хорошо знакомым.

22 марта тот же боцманмат со своими прежними спутниками снова отправился в поход с теми же наказами, что и в первый раз, и вдобавок с приказанием идти на север до крайней точки, а оттуда продолжить путь по суше на юг. Если бы на юге встретились препятствия, то он должен был снова отправиться на север или вдоль гор, пока не достигнет материка или конца острова. В последнем случае следовало сразу повернуть назад, чтобы более не задерживать строительство нового судна. Но если бы они достигли материка или Камчатки, половина из них должна была идти с сообщением в Авачу, а вторая половина — вернуться с известиями к нам[255]. Я сопровождал их вместе с тремя другими из нашей юрты. От Лесной речки мы впервые пошли в глубь суши и в тот же день нанесли серьезный урон морским выдрам, которые собрались стадом и чувствовали себя в такой безопасности, что мы убили десять из них и могли бы убить сотню, если бы нас больше волновало мясо и общее наше благополучие, нежели шкуры.

Весной снег осел, позволяя нам двигаться по суше на юг, где морские выдры и тюлени еще не были напуганы и встречались в огромных количествах; нас весьма ободрило это открытие, и мы прилежно и часто посещали это новое место, хотя из-за гор путь был долог и чрезвычайно утомителен. Но трижды в пути случалось такое, что около трети из нас чуть не погибли.