Дневник полковника Макогонова

Перед Спасибуховым сидел начальник разведки в новом маскхалате, под маскхалатом свежайшая белая майка, а на груди висел тот самый фашистский крест за военные заслуги с мечами.

Макогонов восседает с умнейшим видом и ждет дальнейших указаний.

Совещание было превращено в спектакль.

На задних рядах Василич шепчет Питону. Комендант был отстранен от командования, но на совещаниях присутствовал.

— Я ж говорю — волюнтаризм.

— Ты хоть знаешь, что это такое? — в тон ему пьяно икает Питон.

— Анархия.

— Василич, пару спальников как?

Василич про спальники мимо ушей.

— Дух тоже умный, письма пишет в Германию по поводу волюнтаризма. Макогоновские бойцы письма нашли и сдали особисту.

В это время на сцене продолжается театр двух актеров. Спасибухов что-то бормочет, Макогонов кивает и записывает, иногда для важности поправляет на шее фашистский крест за военные заслуги.

После совещания Спасибухов с ненавистью спрашивает Душухина:

— Он что у вас, дебил?

Душухин ногти ковыряет.

— Да нет, это просто начальник разведки. Ему все можно.

Спасибухов по спецсвязи доложил о макогоновском «волюнтаризме» в штаб горной группировки генералу Бахину. Дух до крови изгрыз палец. Получив ответ, Спасибухов грохнул трубку на прибор связи. И почти заорал трясущемуся Душухину:

— Будем ждать генерала. Готовьтесь! Будет вам крест…

Спасибухов вызвал к себе замкомвзвода Тимоху и приказал не подчиняться приказам Макогонова, мотивируя тем, что подполковник Макогонов его властью от должности отстранен. Тимоха угугукнул и пошел к себе, думая на ходу, какой полковник дебил: «Против энера решил батоны крошить. Деби-ил!» Доложил Макогонову. Тот посмеялся.

— Тимоха, письма Духа отдали особисту?

— Сразу.

— Чего он там пишет?.. Хотя, чужие письма грех читать, но у вас хер совести.

— Так Дух же.

— Согласен. Если бы он домой писал — грех читать. А он родину хочет продать. Ну и чего пишет? Что особист сказал?

— Да в шоке был, — начал Тимоха по порядку. — Дух так и пишет всю правду про родину, выдает все секреты. Типа, дорогая Гретхен, служу я из последних сил и больше на этот бардак смотреть не могу. Все разваливается прямо на глазах. И некому мне пожаловаться, потому что никто не хочет меня понимать, никто не слушается.

— Сейчас расплачусь, — зло ухмыльнулся Макогонов. — Дух в принципе человек не плохой, только ссытся и глухой. Я этому пидору не прощу смерть Слободянника и Чурсина. Это были солдаты! А Дух говно тыловое.

Тимоха метнулся из вагончика. Макогонов задержал его.

— Тимоха, вот чего. Ты мне сержантов собери через пять минут. Работа есть.

Странное выражение лица у Макогонова. Опасное. Тимоха сообразил, что работа не просто предстоит серьезная, а наведут теперь они шороху по окрестностям.

Глава вторая

Собрались сержанты. Макогонов всматривается в лица солдат — преданы ли они ему, разведке, его Красной армии, его родине? И нет ли у него самого сомнений в том, что задумал он сделать?.. Да нет, не может быть теперь сомнений. Кто стоит у руля? Бездари или предатели. Все перевернулось — забыты традиции, и нет суворовского напора, нет желания служить по чести.

Всматривается Макогонов в лица солдат. Нет сомнений и быть не может. «Тимоха, Паша Аликбаров, Усков, остальные. Савва тот же. Эх, упустили Савву. Ротный сука!..» Думал Макогонов, что это его солдаты, преданные ему душой и телом. Они не подведут теперь в час принятия нестандартных решений.

— Тимоха, минометчики докладывали в штаб, что склад с боеприпасами до сих пор никем не охраняется, что все навалено кучей и ящики с минами в том числе?

— Докладывал, тащпол.

— Выставили охрану?

— Сейчас выясню. Спирина отправлю, они с Авдеем кореша.

— Сам сходи.

Тимоха ушел, тяжело вздыхая, что тащиться ему в гору к минометчикам.

Макогонов задумался, как же объяснить этим неучам, что нельзя сваливать минометные мины в кучу, что нельзя боеприпасы оставлять без охраны. Спасибухов приказал поставить армейские палатки для проживания личного состава в двух метрах друг от друга. Разведке приказал спуститься с горы и расположиться рядом со складом боеприпасов. Макогонов говорил, что это неправильно и более того, при минометном обстреле, даже при единичном попадании по расположению, среди личного состава могут быть значительные потери. Спасибухов орал, что здесь мирная территория, и ни о какой войне речи быть не может. С басаевских базах сведения не подтвердились. На слова Макогонова, что на тот берег Фортанги ведет тропа, Спасибухов вообще не отреагировал.

Вернулся Тимоха от Авдея.

— Так точно, склад не охраняется, все навалено в беспорядке.

— Значит, так, — принялся Макогонов объяснять солдатам план действий, — сегодня, как стемнеет, ты, Усков, и ты, Аликбаров, организуете бойцов, чтобы дернули со склада ящик с минометными минами, и незаметно притащили сюда.

Загорелись глаза у сержантов. Усков елозит от нетерпения. Аликбаров засопел. Тимоха непроницаем — ему хоть базы басаевские штурмовать, хоть своих бестолочей учить уму-разуму.

— Будем организовывать минометный обстрел.