Дневник. Поздние записи

— Польше. И она, и я — поляки. Ты… не знала? — Вот после этого известия мне срочно потребовалось присесть. Чем, собственно, я и занялась. Нашла кресло и села. Боже, если бы мне объявили, что я инопланетянка, я бы не удивилась сильнее. — Гхм… Мы жили по соседству. Мой младший брат учился в одном классе с Диной, и они часто бывали у нас дома. Она в меня влюбилась, так смешно и по-детски. Я думал, что это глупости, но это было не так. Я уехал в Россию, а она едва окончив школу поехала за мной. Подговорила Дину, чтобы та прикрыла ее перед родителями и дала денег, и уехала. В голове не укладывалось, но так и было. Моя жена — мать Константина — к тому времени умерла, а Ирина, считай, объявилась у меня на пороге и поселилась в моем доме. Она мне даже выбора не оставила. К тому же она была вся такая очаровательная, красивая. — Он тепло мне улыбнулся, словно видел во мне ее. Я поежилась. — Да, я был старше, но я на ней женился. Карина, я любил ее. По-настоящему. И сначала мы были очень счастливы, но моя жизнь доконала ее невероятно быстро. Ощущение вечной опасности, отлучки по ночам, травмы… Но она терпела. Она просила меня все бросить. И после вашего с Элей рождения я даже почти согласился. Я вас ужасно баловал, хотя нет, я вру, я баловал тебя. Как только я увидел твои глаза, понял, что ты будешь моей любимицей. Ирину это раздражало, но я ничего не мог поделать. — Я сглотнула подступившую к горлу горечь, потому что это казалось совсем уж невероятным. — Но все-таки я не отошел от дел. Потому что было очень много но. Думал, она привыкнет. А потом… мы с тобой поехали на выставку сирени. — У меня расширились глаза. — Я сам любил всегда этот цветок, у меня даже был одеколон с этим запахом, ты его несколько раз «случайно» разливала. — Боже! Именно это я и помнила. Только это. Как разливала глупый одеколон. Вот оказывается все как. Память подсказывала мне, из-за чего случилась авария? Он ведь об аварии? — Мы с тобой целый день гуляли по оранжерее, а когда ехали обратно мне прострелили шину. Когда я вышел из комы, Ирина принесла мне документы на развод. Тебя она уже забрала.

Я не думал, что смогу ее простить, пытался через суд тебя забрать, но она уже вышла замуж, у нее была «полная семья» и идеальная репутация, а в суде она устроила такое светопреставление, что до сих пор аплодировать хочется. — Вот уж в это-то я легко поверила! — Алексей был моим шофером, кстати. А она заставила его отказаться от вождения автомобиля. Я видел, что она делает, но что я мог? Прийти к ребенку, который по моей вине только-только заново научился говорить, и объявить, что папа не Алексей, а я? Так что я просто отошел в сторону. Смотрел чемпионаты по художественной гимнастике, — горько усмехнулся он. — Ну и вмешался, когда мне позвонил Алекс и сказал, что творит мой сын. — Я нахмурилась. — Тогда, на старом заводе. Я угрозами запретил Константину тебя трогать. И он вынужден был тебя отпустить и даже собак придержать. — Так вот как все было, а то я никогда не понимала как же Алекс успел их отогнать… — А твоя мама выдержала пять лет брака с Алексеем, а потом вернулась ко мне. Он знал. И сильно переживал. Да, это мы убили его, я понимаю это. И мне жаль.

— То есть ваш сын знал, кто я, он все знал, и все равно пытался меня убить? — вычленила я главное. — Очаровательная у меня родня, а? Я, пожалуй, должна поблагодарить Алекса за незнание!

— Она ушла, — рявкнул Константин. — Я был уникальным ребенком, я потерял двух матерей, а не одну! И ты мне не сестра, ты жила в своем чудесном розовом мирке, который даже Елисееву приглянулся, — зло выпятив челюсть, покачал он головой. — Хотел ли я твоей смерти? Нет. Хотел ли я отомстить Ирине и Алексу? Да. За свою семью. За Эльку. За себя.

— Так, может, это ты в маму стрелял? Знаешь, когда я только подменяла Элю, я считала, что было бы круто иметь такого брата. Но ты же конченый психопат. И если ты думаешь, что мне сейчас больно слышать, что я тебе не сестра — ни хрена подобного. Я счастлива, что не росла с вами двумя. Я счастлива, что моим отцом был Алексей Орлов.

— Карина… мне очень жаль, — тихо сказал Виктор. — Я знаю, что у тебя нет ни малейшей причины мне доверять, особенно после всего, что натворил Костя, но я хочу, чтобы ты знала, что я не одобряю его действий. Ты всегда можешь найти поддержку в моем доме.

— Вы правильно сказали. Доверять вам ни малейших причин! — А потом я схватила Алекса за локоть и поволокла из этого ужасного места.

Как только мы оказались на лестничной клетке, он остановился и сказал:

— Прости меня, пожалуйста, я…

— Весело было, любимый? — поинтересовалась я язвительно.

— Да ты издеваешься! Я чуть не поседел, опасаясь, что ты узнаешь и меня четвертуешь.

— Правильно боялся!

И все-таки я это сделала. Клянусь, Алекс чуть не лестницы кувырком не полетел. Я врезала ему с большим чувством. Он ко мне еще два дня подходить боялся.