Дневник. Поздние записи

— Добрый день, — поприветствовала я всех максимально высокомерно. Молчание. Я подошла к Алексу и встала рядом с ним. Кажется, он выдохнул с неким облегчением. Нет, он определенно рано обрадовался. Но не на глазах же у Граданских разбираться. — Я хотела поговорить о маме. Вы имеете хоть малейшее представление куда она шла и зачем?

— Карина… — начал Виктор.

— Ничего не хочу знать, — жестом остановила его я. — Я приехала сюда с единственной целью. Остальное не имеет значения.

Но я лгала. Мне вдруг некстати вспомнилось, что когда моего отца хватил удар, Виктор сам был при смерти. То есть мама выхаживала его, и это добило папу… В смысле настоящего отца, не донора спермы… Я поймала остатки ускользающей улыбки и вцепилась в руку Алекса. Он был мне нужен сейчас как никогда. Даже если и был гадом.

— Если бы я знал, Карина. Если бы я только знал, — устало потер Виктор глаза.

— Вы издеваетесь? Она врала мне, вам, отцу… — После упоминания об отце, Виктор вскинул голову, словно не веря ушам, а я жестко повторила: — Да. Моему отцу. Она врала всем, и умерла так, что никаких зацепок не осталось? С кем еще она могла водить шашни?

— Думай, что говоришь! — огрызнулся Константин.

— А я и думаю! — рявкнула я на него. — Я уже перебираю все невероятные варианты, потому что, по-моему, в данной ситуации может выясниться что угодно. Мама ходила черти где на ночь глядя. Либо она кому-то сливала информацию, либо ее шантажировали, либо у нее был не один романчик на стороне. Хотя, как я имела честь убедиться, Шерлок из меня плохой!

— Район смежный с этим закреплен за человеком по имени Степан. И у него на меня зуб, — сказал Виктор. — Это единственное наше предположение.

— Отлично, — устало сказала я. — Просто блеск. И это все, что у нас есть? А те распечатки? — спросила я у Алекса. — Неужели совсем ничего?

— Есть трое подозреваемых, и Степан в их числе. В его разговоре упоминается связь Ирины с Виктором. Поэтому мы и решили, что это он, — тихо ответила Алекс.

Я почесала лоб.

— И что дальше? — Я смотрела только на него. — Что мы будем делать? Этого ведь мало для обвинений? Ты хочешь его посадить? Пристрелить? Что?

— Ну для начала неплохо бы убедиться, что это был действительно он, кровожадная ты моя, — хмыкнул Алекс. — А для того, чтобы это сделать, нужно подобраться к нему близко. И лично я надеюсь его посадить. Поверь в колонии совсем не лучше, чем на том свете.

— Говоришь так, будто ты и там, и там побывал.

Алекс рассмеялся, но быстро замолк когда я сказала:

— Я сделаю это.

— Так не пойдет, — сразу фыркнул Константин. — Вспомни чем закончилось дело с Ковальчуком. Все сольешь сразу.

— Ковальчука убили. И если Степана пришьют, я не буду против, клянусь.

— Ты оказалась в его постели раньше, чем он успел сказать слово «шлюха».

Кстати, отличное сравнение. А, главное, правильное. Со стороны все именно так, если не вникать во все мои душевные терзания и перипетии. Я даже не обиделась. В отличие от Алекса, которого пришлась оттаскивать. Виктор тоже праведно оскорбился за свой жизнетворящий сперматозоид и отвесил сыну подзатыльник. Смешно, ей богу.

— Я могу взломать его компьютер, — пожала я плечами. — Кто из вас еще умеет подобное?

Они переглянулись. Но этого аргумента, оказывается, было мало.

— Да брось, здесь же все знают, что ты с Алексом…

— И, конечно, то что он мне годами лгал, о чем я на недавно узнала, совсем не повод для парочки публичных скандалов?

— Это опасно, — поморщился Алекс. — Если он действительно сам это сделал, то сразу поймет, что происходит.

— Знаешь, в вашем мире существует такое очаровательное правило: если возможно достать другого, используя его женщину, то это непременно сделают. Константин пытался убить меня, чтобы тебе досадить, маму убили, вероятно, чтобы достать Виктора. А историю с Ковальчуком знает не только Константин. Спорю он как минимум заинтересуется. Да и хуже не будет, хотя бы отвлечем.

— Мне крайне не нравится твоя идея! Это рискованно до безумия.

Я закатила глаза, уверенная, что он излишне беспокоится.

— Степан не тот человек, с которым стоит играть, — нахмурился Виктор.

— Вы не понимаете? Я знала эту женщину дольше своей жизни, а теперь выясняется, что я даже не знаю почему она умерла! Я вообще ничего не понимаю. Зачем она мне лгала так отчаянно, словно от этого жизнь чья-то зависит…

— Я задаюсь тем же вопросом! — в отчаянии воскликнул Виктор. — Я любил ее. По-настоящему. Карина, — Виктор облизнул губы. — Послушай. Я могу дать тебе хотя бы часть ответов на то, что произошло и из первых рук. Ты ведь пришла за ними. Ты пришла слушать, так слушай!

И хотя я чувствовала себя так, словно каждое его слово — предательство по отношению к моему настоящему отцу, я не могла больше выносить постоянную ложь. Граданский старший расценил мое молчание правильно.

— Мы были знакомы, когда еще в Польше жили.

— Польше? — сдавленно спросила я, погружаясь в окончательный шок.