Дневник самоходчика. Боевой путь механика-водителя ИСУ-152. 1942-1945

Но сны смотреть не пришлось: три раза после полуночи сыграл «скрипач». У одной самоходки прямым попаданием фугасной мины сильно покорежило подвесной каток. Днем был бой за хутор Кодако. В этом «важном» населенном пункте всего два с половиной домика. Ходили в атаку. На нашей машине ранило автоматчика. Самым трудным сперва казалось [408] нам преодолеть хорошо пристрелянный противником взлобок рядом с хуторком. Это необходимо было сделать, чтобы подобраться поближе к укреплениям немцев. И вот поодиночке, на большой скорости самоходки без потерь проскакивают опасный участок, а две машины, в том числе и моя, лихо прорвались в круглую котловинку с приподнятыми краями. Однако торжество наше длилось недолго: до нас дошло, что мы просто-напросто влипли. Высунуться из низины нам не дают. Едва заведешь двигатель — болванки начинают часто чиркать по левому краю котловины, проносясь над самыми башнями, а на пригорке, оставшемся у нас за спиной, непрерывно встают разрывы, отсекая нас от своих. Впереди, чуть правее, ясно вижу в перископ немецкие траншеи и окопы на некрутом склоне, сбегающем к нам. Бьем по ним, но осколочных у нас маловато, а бронебойные беречь надо.

Под вечер прилетели, на наше счастье, Илы. Быстро сориентировавшись, они один за другим спикировали на открывшие было стрельбу зенитные точки и выпустили для острастки по реактивному снаряду. И должно быть, прицельно, потому что немцы сразу же заметно присмирели. Пока последнее звено Илов пикировало, шушукая своими «катюшами», остальные самолеты уже заканчивали выстраиваться в круг. Не успели выйти из пике замыкающие, а ведущий снова стремительно понесся вниз, и опять огненнохвостый «эрэс» вонзился в землю возле самого немецкого окопа. Штурмовики проделали это же вслед за командиром. Они работали так деловито и невозмутимо, как будто по ним и не стрелял никто. Потом на немецкие позиции полетели бомбы, и все поле заволокло черным дымом, в котором то и дело мелькали огненные лезвия новых разрывов. Черт подери, до чего приятная картина! Удобно ль на себе примерить, херры?

Отбомбившись, «летающие танки» на этом не успокоились, а продолжали неутомимо делать заход за заходом, обрушивая на врагов целый ливень шквального пушечно-пулеметного огня. Невольно поеживаюсь, припомнив августовскую штурмовку, учиненную нам «Юнкерсами».

Вдруг слева, из облачка, незаметно выскользнули два мессера. Один пошел выше «карусели», отвлекая внимание наших летчиков, а второй ловко затесался в круг (опытный, гад!) и пристроился в хвост Илу, выходящему из пике. Замираю в тоске, бессильно сжав кулаки... Сейчас рубанет. Однако другой [409] пилот, самолет которого только что начал пикирование, заметил фашиста и, резко задрав нос машины, закатил такую очередь из своих пулеметов и пушки по наглецу, что тот мигом испуганно отвалил вправо. Вот орлы!

И едва «Мессершмитт» оказался чуть в стороне от «Ильюшиных», тотчас торопливо «запукала», захлебываясь от ярости, наша зенитка-сорокапятка, каким-то непонятным образом успевшая появиться несколько впереди нас. Вереница белоснежных клубочков на голубоватом фоне стремительно протянулась наперерез немецкому истребителю, и — какой восторг! — сверкнул короткой молнией взрыв прямо на хвосте мессера. Куцый, он беспорядочно закувыркался, падая вниз, роняя «перышки». В светлом еще небе вспыхнул шелковый купол парашюта. Его медленно относило в наше расположение.

Получасом позже два пехотинца вели мимо нас взятого в плен немецкого летчика. Руки у него связаны за спиной. Окликаем конвоиров и приглашаем перекурить за компанию. Они охотно подходят. Плотный белобрысый немец, с исцарапанным и украшенным синяками лицом, которое еще не потеряло испуганно-наглого выражения, стоит метрах в пяти от самоходки и, редко мигая белыми поросячьими ресницами, бросает исподтишка на курильщиков злобные взгляды.

Солдат, что постарше, неторопливо, со смаком затягиваясь, рассказывает, как брали фашиста. Он отстреливался до последнего патрона, который на себя, однако, тратить не стал, потом пустился удирать, а когда его догнали — дрался и кусался, как бешеный, пока не скрутили.

— Эсэсовская сволочь. Мы б его на месте... да велено живьем доставить, — затаптывая окурок, закончил боец.

Ночью, получив приказ из штаба полка, мы на малом газу выбрались из западни и ушли на другой участок. 17 сентября

С рассвета продвигаемся вперед, преследуя отходящего противника по пятам. В большом лесном массиве, который прошли насквозь, используя просеки или сами прокладывая их, напоролись на огонь приземистых ПТО, хитро расставленных в пятнистой тени листвы на углах лесных квадратов, где перекрещиваются просеки. Но так как танки и самоходки двигались через лес не одной, а тремя параллельными колоннами, [410] то суматошное тявканье противотанковых немецких орудий смолкло так же внезапно, как и началось. Несколько пушек было с ходу вдавлено в землю, а прислуга с уцелевших предпочла спастись бегством, правильно рассчитывая на плохое «зрение» бронированных машин в густых чащах.