Дневник самоходчика. Боевой путь механика-водителя ИСУ-152. 1942-1945

Неожиданно лес кончился, и полк, развернувшись на поле в линию взводных колонн и ведя огонь с ходу, быстро и, главное, без потерь оседлал шоссе.

Стали прочно за гребнем высоты, осматриваемся, и тотчас же откуда ни возьмись подкатывает следом батарея 76-миллиметровок на машинной тяге. Расторопные артиллеристы, не мешкая ни минуты, заняли огневые позиции неподалеку от наших ИСУ и ИСов и взяли на прицел всю видимую часть шоссе. Мы с Дмитрием узнали среди пушкарей знакомых и вылезли поговорить. В течение минуты выяснилось, что это уже третья наша встреча с артиллеристами и что произошла она вовсе не случайно. У батарейцев задача — поддерживать действия нашего полка в наступлении, подавляя огневые точки врага, особенно опасные на флангах. А наступать в этих местах часто приходится без соседей.

Самый интересный человек на батарее, как мне показалось, — артиллерийский разведчик. Он ничем не выделяется среди своих товарищей: ни ростом, ни выправкой, ни солеными прибаутками, — но достаточно всего один раз внимательно всмотреться в его лицо, простое и суровое лицо солдата, с неулыбчивыми и все-таки добрыми глазами, чтобы почувствовать невольное расположение к нему. Из-за нескольких шрамов (один из них был совсем свежий, нежно-розовый) лицо разведчика, как это ни странно, ничуть не казалось уродливым, а скорее наоборот. Артиллеристы — солдаты и офицеры, даже сам комбат — обращались к нему уважительно. Он отвечал неторопливо, с достоинством. Улучив тихую минуту, ребята наши захотели выпытать у него, как там и что в разведке, но он только угрюмо отшутился, сказав, что в ночное время освещает потайным фонариком женские лица, выбирая самое красивое. Любопытные пожали плечами и отстали, а командир орудийного расчета, молодой старший сержант, незаметно поманил нас пальцем за самоходку и тихо объяснил, что разведчик этот вот уже три года разыскивает свою жену, попавшую в оккупацию вместе с двумя детьми и затем угнанную куда-то немцами... [411]

Во время этого короткого невеселого разговора позади самоходки (она была правофланговой) неожиданно грохнул сильный взрыв, и тотчас — другой, совсем близко от нас. Все живо спрыгнули в немецкий окоп, возле которого стояла машина. Лишь разведчик спокойно продолжал стоять, прислонясь к левому ведущему колесу, а минуту спустя повернул к нам лицо и сердито произнес:

— Вот черти! По своим как точно жарят! Метров на десять бы ошиблись — всем нам крышка... Стодвадцатимиллиметровка. Расстояние — около двух тысяч метров... Больше сюда бить не станут, — добавил он со знанием дела и полез в карман шаровар за кисетом. — Прокурим, что ли? 18 сентября

Написал и передал комбату представление о награждении наводчика Дмитрия Салова. Вот молодец! Побольше бы таких! Здесь же, на передовой, получаю прямо в руки сразу три письма: от Лиды, мамы и Майки. На душе празднично, хотя и не читал их еще. 19 сентября

Опять двинулись в наступление. Сегодня взяли Валгу (по-эстонски — Валку). Граница двух наших прибалтийских республик проходит по этому городу. В Москве был дан салют. 20 сентября

Как только достаточно рассвело, открываем огонь всем полком. Мы никак не убываем в силе, потому что к нам то и дело поступает пополнение из тяжелых полков, растерявших матчасть в ходе долгого и трудного наступления. Армейское командование почему-то решило сплавлять все уцелевшие тяжелые машины именно в наш полк. Это делает Краснозвездному Краматорскому честь, но люди в нем уже устали порядком... Теперь мы превратились в самоходно-танковый полк: у нас есть несколько ИСов.

Еще не успело подняться в туманах солнце, как из населенного пункта Молочный Завод прибежал санинструктор из пехотного [412] батальона, что переправился ночью через речку и выбил немцев, не ожидавших, по-видимому, такой дерзости. На сержанте-связном висела пухлая зеленая сума с белым крестом на крышке. Отдуваясь, он спросил командира полка. Федотов, мой комбат, направил гонца к подполковнику. Вскоре командир сам появился возле нашей батареи (она стояла ближе всех к дороге, ведущей к Молочному Заводу) и приказал немедля помочь пехоте.

Санинструктор, забравшись на лобовую броню моей самоходки, показывает путь. Нил жмет на газ, мы с Дмитрием во все глаза смотрим вперед. Следом торопится, не отставая, машина Положенцева (его механика-водителя не знаю). На ней комбат. Больше у нас в батарее машин нет. Дорога заметно бежит под уклон. Утро очень туманное, и особенно бело в долине реки, куда мы спускаемся. Река вблизи оказалась речкой. На том берегу идет бой: туман пронизывают в разных направлениях светящиеся трассы, часто грохочут взрывы.