Дневник школьника уездного города N

По словам мамы, учителя просили обратить особое внимание на правильное заполнение бланков ЕГЭ. «Даже несколько раз самостоятельно потренироваться дома». Они и нас постоянно этим задалбывают. Мне на днях снилось, будто я сижу на экзамене, передо мной ненавистный розовый бланк с белыми квадратиками, список вопросов, на которые я знаю ответы от «а» до «я» и пустая шариковая ручка. Я хватаюсь за нее, пытаюсь занести ответы в бланк – она не пишет. Я сильнее давлю на стержень – она не пишет. Я вжимаю кончик пера в парту, и чернила внезапно начинают брызгами разлетаться по всему бланку, как в том легендарном анекдоте Тарантино, в котором герой зассал весь бар, но так и не попал в стакан. Дальше по сюжету сна мне говорят, что я провалил все экзамены и теперь должен жить в бочке на окраине города. Просыпаясь весь в поту, я думаю – может, бочка и не самый плохой вариант…

– Кстати, Наталья Алексеевна тебя очень хвалила. Говорит, ты делаешь большие успехи в обществознании и истории, – сказала мама.

Я почувствовал, как по позвоночнику пробежали мурашки, а лицо обдало теплом.

– Правда, она просила тебе об этом не говорить. Не сдашь меня?

– Похвала от Натальи Алексеевны явление редкое, – ответил я, а сам чувствовал, как от довольства щеки покрылись красным.

Мама неожиданно посмотрела на меня серьезным взглядом и сказала:

– Кирилл, ты уже определился, куда хочешь пойти учиться? Ну то есть… – она замялась, потом продолжила: – Ну то есть кем хочешь стать… или… я не знаю… выбрал профессию… Может… Если у тебя так хорошо с обществознанием и историей… Может, на юрфак?

– Я…

Мне вспомнились все эти суды, мантии, костюмы, галстуки, постоянно и отовсюду звучащее ненавистное словосочетание «ювенальная юстиция»… Нет, юрфак – последнее место на Земле, где я бы хотел оказаться после школы.

– Только не туда.

Мама робко, непонятно откуда, достала сложенный пополам гладкий лист бумаги с пометками ее почерком.

– У меня тут список… – сказала она.

Развернула листик.

– Куда можно поступить с твоими предметами…

Она стала перечислять профессии и названия факультетов. Я, глядя на дрожащий в ее руках листик, мотал головой. Мне правда ничего не нравилось.

– Может, политология? Не хочешь стать политиком?

– Фу! Это отвратительно, – возразил я.

– Чем же ты хочешь заниматься?

Я представил, как стою на краю пропасти. За моей спиной натянут канат на другую сторону, и много детишек – тысячи малышей – выбегает из раскинувшегося передо мной хлебного поля, бросаются к канату, хотят перебраться на ту сторону, а я ловлю их, чтобы они не сорвались вниз…

Я засмеялся вслух. Придет же в голову такая чушь!

– Почему ты смеешься? – спросила мама.

– Прости. Это я над своими мыслями. Просто вспомнил одну книжку.

Мама принялась размышлять о преимуществах и недостатках тех или иных направлений в вузах. Ее речь сводилась к тому, что надо получить профессию, которая позволит мне прокормиться. Я согласно кивал, хотя думал о другом. Точнее, я ни о чем не думал. Я просто смотрел, как мамины пальцы неуверенно сминали лист бумаги с одной из моих возможных будущих профессий.

– Мам, я сам разберусь, – сказал я, когда она закончила.

– Я же хочу помочь…

– Мам, не волнуйся. Я сам справлюсь.

Тут вошел отчим.

– О, студент! – воскликнул он.

– Пока еще не студент, – возразила мама.

– Ну будущий студент! – не унимался он.

На собрание они ходили вдвоем. Видимо, его тоже зацепило этим всеобщим безумием по поводу поступления после школы.

– Что тут у вас? Решаете, на кого идти учиться? О-о-о, юристов сейчас как собак нерезаных, – сказал он, заглянув маме через плечо.

Меня вдруг взбесило его появление. Я еле удержался, чтобы не послать его на хер. Не знаю, почему он так сильно меня раздражает. Иногда в его присутствии меня прям всего трясет. Я попытался мысленно отстраниться от происходящего – как профессиональный дзен-буддист, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и затем вернулся к реальности.

Тут уже разговор шел в другом ключе. Я понял, к чему ведет отчим, и пожалел, что пару минут назад все же не послал его на хер.

– Как дела на любовном фронте? – заговорщицки подмигнув, сказал он.

– В смысле?

– Девушка есть? Или может парень?

Он засмеялся.

– Володя! – возмутилась мама. – Ты что такое говоришь?!

– А что? У молодежи это сейчас в порядке вещей.

– Нет у Кирилла никакого парня! Ведь нет же? – спросила она, испуганно обратившись ко мне.

Я покачал головой, но, видя, что маму это не убедило, добавил:

– Конечно, нет.