Дневник штурмана

Похоже, немец вообразил себя Шерлоком Холмсом. Мегрэ, Пуаро и ещё кем-нибудь в придачу. Меня саму очень интересовал этот вопрос, но я уже отыскала на него приблизительный ответ.

— Думаю, что вы, мистер Гюнтер, — сказала я, заставив его смутиться. — Кроме вас это могли видеть все, живущие в нашем отсеке, а возможно, и кто-то из пассажиров, если он в неудачное время заглянул сюда. Мне кажется, что убийца случайно обнаружил, что дверь не заперта, когда уже заколол… свою жертву. Он мог бы втащить её в каюту мистера Георгадзе или мистера Форстера, но ему попалась именно моя каюта. Если бы не это обстоятельство, то он, наверное, побоялся бы задерживаться в коридоре и не стал бы… её резать.

Все трое слушали меня очень внимательно.

— Возможно, мисс, — согласился бортинженер.

— Возможно, — повторил мистер Форстер, — но всё-таки это странное совпадение, которое оказалось очень удобно убийце.

Командир никак не прореагировал на мою речь и после её окончания отвернулся к экранам.

Меня удручало, что я не могу говорить о Серафиме Андреевне хотя бы с видимостью спокойствия, и все это замечают. Ведь я видела её считанное число раз, фактически не знала её, и во мне она вызывала даже страх, но сейчас я готова разрыдаться, словно потеряла очень близкого человека. Ведь я всегда умела контролировать свои чувства, а должность первого штурмана, то есть правой руки командира, приучила меня к внешней сдержанности. Почему же я так распустилась?

Сегодня я даже мельком не видела никого из учёных и не уверена, что буду встречаться с ними впредь. Не знаю, очень ли я хочу этого, но всё-таки интересно было бы изредка видеть людей, изучающих опасные свойства планеты. Может быть, постороннему человеку, не общающемуся с ними ежедневно, бросятся в глаза кое-какие изменения, которые для их товарищей пройдут незамеченными. Я не знаю, как работают их датчики и что они способны выявить, но, по-моему, человеческому глазу тоже многое доступно. Однако новости мне предстоит узнавать от командира, которому будут докладываться все сколько-нибудь важные события и которого учёные будут оповещать о том, как продвигаются их исследования.

Моя работа по новой теории взлётов идёт полным ходом и стала для меня спасением от тяжёлых переживаний. Я могу ошибаться, но, по-моему, мистер Уэнрайт доволен, что у меня есть полезное занятие, благодаря которому я отвлекаюсь от мыслей о вчерашнем убийстве и которое сулит на всё время стоянки хорошую защиту от скуки и, как следствие, от излишнего и потому губительного любопытства. На его месте я тоже радовалась бы, что штурман изобретает новую теорию, а бортинженер изучает новый вид деятельности. Два человека при деле, а для разнообразия несколько часов они проводят у экранов или списывают показания приборов. Не знаю, чем занят мистер Форстер, но уж командиру не приходится беспокоиться, что он будет совать свой высокомерный нос не в своё дело. Об опасности, грозящей первому штурману, я предупреждала мистера Уэнрайта, и он сам должен решить, как его предостеречь. Я уже не знала, хорошо ли сделала, что сказала только об опасности. Не лучше бы было признаться, что Серафима Андреевна напророчила ему смерть? Тогда командир сумел бы убедить его в необходимости соблюдать самую строжайшую осторожность. Как бы моя скрытность не обернулась для мистера Форстера бедой. А о том, что я разделю участь первого штурмана, можно умолчать, чтобы не взваливать на плечи мистера Уэнрайта новой заботы и не заставлять его жалеть о моём участии в экспедиции. Серафима Андреевна сказала так: "Я вижу два лица рядом. Два мёртвых лица". Означает ли это, что нас убьют вместе и наши мёртвые головы будут лежать рядом (хорошо бы не отделённые от тел), или она увидела нас, будущих мертвецов, в рубке и сказала «рядом», относя это слово к тому моменту, как нас увидела? Мне всё-таки кажется, что она имела в виду два трупа рядом. Может, решительный первый штурман попытается придти мне на помощь и сам получит удар в сердце длинным тонким лезвием?

Чем больше я об этом размышляла, тем сомнительнее казалась мне услуга, которую я хотела оказать мистеру Форстеру, утаивая от всех правду, и я решила подождать благоприятного момента и рассказать командиру о будущем первого штурмана. Они знают друг друга много лет, и кому, как не ему, решать, следует ли оставлять мистера Форстера в неведении или предупредить о необходимости соблюдать особую осторожность.

Благоприятным моментом я сочла наш поход в столовую. Ужинали и завтракали мы вместе с бортинженером, а обедать меня вновь пригласил командир. Я шла по коридору и страдала, не решаясь заговорить об этом ужасном пророчестве, но мистер Уэнрайт сам начал разговор.

— Мисс Павлова, — сказал он, — вас что-то мучает. Это связано со смертью мисс Сергеевой? Может, вы поделитесь со мной своими сомнениями?